Трое из Города
Шрифт:
Закончил чистку птеригоплихта Шустрик: он осторожно расправлял твердые костяные лучи хвостового плавника, и протирал полупрозрачные роговые перепонки, пока не привел хвост в образцовый порядок.
Даже втроем данюшки обхаживали королевского скакуна дольше всех.
Меченосцы давно выпустили панаков на соседнюю поляну попастись и те, по своему обыкновению, устроили потасовку, грозно топорща острые защечные клыки и налетая друг на друга.
– Ну все, теперь ты писаный красавец! –
Малыш легко перевалил через кусты и двинулся по полю, не обращая никакого внимания на дерущихся панаков.
Те уважительно расступались перед громадиной, но как только начищенный хвост проплывал перед носами дравшихся соперников, – они снова сцеплялись не на жизнь, а на смерть.
Малыш низко стелился над травой и срезал ее своими ротовыми пластинками, оставляя за собой ровный, будто выстриженный след.
Но вскоре ему захотелось что-нибудь повкуснее травы, и он свернул к опушке леса, высматривая десерт к ужину.
Ничего не попадалось, и птеригоплихт раздраженно фыркал.
Наконец, он нашел долгожданное лакомство: поваленное дерево, старое и трухлявое. Оно привело Малыша в полный восторг.
Птеригоплихт припал к нему и принялся скоблить ротовыми пластинками, упиваясь вкуснятиной.
– А почему все воюют пешком, а не на панаках? Почему даже Меченосцы спешиваются перед боем? – спросил Затычка, завороженно наблюдая за Малышом.
– Ну да, воевать! – фыркнул Шустрик – Они же тихоходы. Любой Гонец бегает в три раза быстрее, а то и вчетверо!
– Угу, с седоками они не торопятся, – согласился Король, убирая в седло чистящие принадлежности. – Кроме того, панаков мало и их берегут. Да и сражаться на них затруднительно: представляешь, если во время боя панаки сцепятся друг с другом? Ведь их хлебом не корми, дай подраться! Перевертыши лучше, они хоть и игривые, но таких баталий не устраивают. Но перевертыши, к сожалению, маленькие. Будь они побольше, тогда можно было бы сделать конницу. У харацинов хорошие скакуны. Они кочуют на них по Степи и воюют в седле. Но нам от этого толку мало – мы же не союзники и поближе узнать их жизнь не можем!
– А почему панаки и перевертыши так невысоко над землей парят? Летали бы как орлы!
– Ну, во-первых, они слишком большие и тяжелые. Даже перевертыши. А во-вторых, перемещаются, как бы отталкиваясь от земли. То ли выдыхаемым воздухом, то ли еще чем, – не знаю. Даже по воде скакуны с седоком пройти не могут. Шлепаются все, как один! А без седока – пожалуйста… Ладно, пойдемте к костру. Ужин готов: видите, повар половником машет. Настал твой долгожданный час, Шустрик из рода Леопардовых Данио, Королевских Гонцов!
До Предгорья они добирались еще два дня.
Дорога огибала восточную окраину Непролазных Чащоб. По правую руку шла прорезанная оврагами и балками равнина. Она тянулась вплоть до Круглого Озера, северо-восточной оконечности которого располагалось королевство Ньямагол.
Ньямаголом правила веселая толстуха Королева Ньяма.
Данюшки частенько бывали летом в Предгорье. В трех деревнях: Пригорках, Крутогорках и Бугорках, – у них жило много родственников и друзей.
Неприступный Кряж становился все ближе. Снег покрывал его вершины.
За первой цепью хребтов высилась вторая, за ней третья – и далеко ли простиралась горная страна, не знал никто.
Акватиканцы пристально рассматривали горы.
Острые вершины, крутые склоны, глухие распадки – никакого намека на проходимый перевал не было.
“И как же разобраться в этой мешанине камней?” – тихонько гадали данюшки. – “Пирры затеряются здесь бесследно…”
И вот Летучий Отряд добрался до развилки.
Свернуть направо – Северный Тракт уведет в путешествие по Предгорью, налево – безымянная дорога вьется по краю Неприступного Кряжа, ныряя и поднимаясь по лесистому подножию гор.
Войско свернуло на левую дорогу.
Горы вырастали на глазах, теснили небо.
Заросшие сосной крутые склоны сменялись глухими распадками, в которых журчали ручьи.
Молодая листва берез по распадкам радовала нежной зеленью. Сосновые склоны прогревало Весеннее Солнце и терпко пахло смолой, нагретым мхом, хвоей и перепревшими листьями.
Глинистую дорогу пересекали канавки, оставленные в начале весны ручьями, переполнившимися после таяния снегов и хлынувшими вниз, в долину.
Не так давно прошел дождь, кое-где поблескивали шоколадного цвета лужи.
И на влажной глине отчетливо были видны следы сапог и колес…
Десять повозок проехали здесь недавно.
И вдруг следы кончились.
Прямо посередине дороги лежал громадный валун, вывороченный из склона и спущенный вниз.
По нему вразнобой скакали бурые знаки.
Король остановил Малыша, и данюшки первыми подбежали к камню.
Подошел и Король. Постепенно гарцующие буквы сложились в слова:
ШАГ ЗА КАМЕНЬ = ГОЛОВА ПРИНЦЕССЫ!
НЕ ОСТАНОВИТ – БУДУТ ГОЛОВЫ ПЛЕННИКОВ ВДОЛЬ ДОРОГИ.
– Да, ничего лишнего, – в сердцах бросил Король, пытаясь скрыть овладевшее им отчаяние.
– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил Затычка, осматривая камень со всех сторон.
– Пока ничего… – глухо сказал Король и приказал:
– Отступаем!