Трое против Зоны
Шрифт:
– Че они какие-то коричневые, будто негры? – спросил Шнобель с гримасой отвращения на заляпанном грязью лице. – Терпеть не могу зомбей!
– В болоте много дубильных веществ, – пояснил я. – В таких местах трупы вообще хорошо сохраняются. Мумифицируются. С кожей, волосами, ногтями, даже внутренности могут остаться. Хотя обычно внутренние органы разлагаются и вытекают в первые несколько дней после захоронения.
– Обойдемся без подробностей, – побледнел Шнобель.
Ковер мха вокруг нас заволновался, расступаясь, и новые мертвецы начали подниматься из густой торфяной жижи.
– Уходим! –
Мы гуськом побежали по доскам, мертвецы за нами. Кто-то выбирался на дорожку, кто-то шлепал прямо по торфу. Трупы были разной степени сохранности, некоторые выглядели так, будто еще вчера ходили. Я имею в виду, сами, в смысле, еще были живы. Хотя я знал, что большинство из них умерло много лет назад. Болото все-таки очень хорошо консервирует органику. Одеты мертвяки были по-разному – видимо, это все люди, попавшие в смертельную хватку трясины в разное время.
– Опять Дядя? – крикнул Пригоршня.
– Наверняка! – ответил Шнобель, на бегу сталкивая обратно в болото вылезающего на доски перед ним мертвеца. Я, вытащив нож, тоже отбивался. Мертвяков становилось все больше. Были тут и женщины. Лица неподвижны, но глаза горят яростью, руки со скрюченными пальцами тянутся к нам.
Земля под ногами пружинила все меньше, вода уже не заливала следы, если, оступившись, шагнуть на мох: болото заканчивалось.
Но мертвецы не останавливались, хуже того – их становилось больше. Уже трупов десять упорно тащились за нами ровной рысцой. Один вылез из воды прямо перед Пригоршней и схватил напарника за щиколотку. Никита полетел носом в траву. Еще две пары рук протянулись к нему. Пригоршня заорал, размахивая тесаком. Мы со Шнобелем подбежали к нему, я ухватил Никиту за куртку и потянул обратно на доски, а наемник ножом кромсал вцепившиеся в бывшего десантника мертвые руки.
– Далеко до вашего схрона? – спросил, тяжело дыша, Шнобель.
– Почти на месте! – отозвался я, рукоятью своего ножа сворачивая челюсть догоняющему меня мертвецу и сталкивая его с мостков.
На твердой земле бежалось быстрее – но мертвяки, хоть и приотстали, не желали оставлять нас в покое. Из чего можно было заключить, что это не мы каким-то образом разбудили спящих в болоте, это все-таки работа Дяди. Скорей бы добраться до схрона, достать стволы – и тогда мертвецы не будут проблемой…
От довольно большой деревни Красный Хутор осталось всего два здания – сельская школа и церковь. Последняя была без крыши, на фронтоне росла молодая березка. Школа, как и церковь, была каменная, в отличие от остальных домов деревни, потому и сохранилась. Мы бежали напрямик, перепрыгивая через какие-то бревна, обломки мебели, поломанные оконные рамы, – рискуя в любой момент переломать ноги. Мертвецы упорно трусили за нами.
Пригоршня первый достиг здания под покатой крышей, выстланной железом. Тут даже сохранились стекла в окнах. Когда-то белая краска на стенах посерела и облупилась. Напарник запрыгнул на крыльцо и рванул дверь.
И тут же, захлопнув, прижался к ней спиной, будто загораживая от нас. Мы со Шнобелем, вбежав по ступенькам, остановились перед ним.
– Что такое? – пытаясь отдышаться, спросил я. Утро получилось насыщенным, спортивным.
– Не
– Да что там?!
– Мутант. – Пригоршня развел руки, пытаясь показать размеры. – Отакенный волк. Кажется, у него шесть лап…
Мертвецы были уже в деревне, карабкались через завалы на месте домов. Не зная о том, они запирали нас в клещи. Или знали? Да нет, откуда Дяде знать про школу, что мы стремимся именно сюда! Или он может слышать наши разговоры? Или – у меня уже паранойя? Где границы его способностей? Этот вопрос мучил меня все утро – ведь от ответа на него зависели наши жизни!
Глава 17
В центре ледяного урагана
Мы стояли на крыльце, поглядывая то на при-ближающихся мертвецов, то на дверь, которую подпирал своей спиной Пригоршня. В единственном помещении школы послышался шорох, затем – недовольное ворчание. Мы оказались между молотом и наковальней.
– Что будем делать, Химик?
Любит Никита в напряженные моменты переложить решение на меня!
– Для начала – дышим ровно. – Я оперся ладонью о столбы, подпирающие козырек над крыльцом. Между школой и толпой в полтора десятка мертвецов оставались развалины только одного дома, и преследователи уже штурмовали их.
За дверью раздался раскатистый рык. Похоже, мутант почуял запах человека. Никита побледнел и поспешно отлепился от дверей.
– Где схрон? – спросил Шнобель.
– В подвале.
– Другой вход есть? – деловито осведомился наемник.
Мы с напарником переглянулись.
– Подвальное окно! – воскликнул Никита.
– На крышу! – заорал я, вскакивая на деревянное ограждение крыльца и хватаясь за влажную дранку, выстилающую козырек. Первый мертвяк достиг школы. Подняв тощие руки, обтянутые выдубленной кожей, неловко вскидывая ноги, он полез на ступеньки.
Из школы послышался короткий топот – зверь брал разбег. Никита отпрыгнул и тоже вскарабкался на перила. Я уже был на крыше и протянул ему руку. С другой стороны показалась голова Шнобеля, наемник подтянулся, закинул на скат одну ногу, забрался.
Мощный удар выбил дверь, и волк вылетел на улицу, сбив с ног первого мертвеца. Я поспешно втягивал на крышу Пригоршню, который болтал ногами и тихо матерился. У огромного зверя действительно было шесть лап. Он был светло-серый, почти седой. Шерсть на загривке встала дыбом. Мутант взрыкнул – и, нагнув голову, бросился на мертвецов, как бык на толпу тореадоров. Те вцепились в волка когтистыми иссохшими пальцами, раздирая теплую живую плоть.
Мы не стали ждать конца схватки – любой исход был для нас невыгоден, потому что победитель занялся бы нами. Быстро забравшись на крышу школы и скатившись с другой ее стороны, выломали маленькое окошко, ведущее в подвал, и по очереди протолкнулись туда.
В подвале было темно, с непривычки ничего не видно, пришлось стоять, теряя драгоценные секунды. Как только удалось разобрать хоть что-то, Пригоршня бросился в угол, где в тусклом свете из окошка рисовались прямоугольные силуэты. Это были ящики со сгнившими овощами. Никита отбросил верхние, где перекатывались слабо светящиеся гнилушки, мы со Шнобелем подняли нижний, тяжелый.