Трое спешат на войну. Пепе – маленький кубинец(Повести)

Чичков Василий

Сыщик перекинулся несколькими словами с хозяином ресторана и быстро побежал к другой двери. Вслед за сыщиком на улицу выскочили полицейские. Однако время было потеряно. Мальчик скрылся.

Пепе долго бежал по хорошо знакомой ему улице и, когда окончательно убедился, что погоня осталась позади, свернул в темный подъезд старого дома, забился под лестницу и заплакал, уткнувшись лицом в колени.

«Никогда!.. Никогда!.. — повторял про себя Пепе, растирая грязными руками соленые слезы по лицу. — Никогда мне не дадут больше ни одного поручения. Может, из-за меня теперь кого-нибудь арестуют! Что я скажу Эмилио?

Что я скажу дяде Педро? Они думали, что я уже взрослый!»

Пепе вспомнил об отце, который томится в тюремном застенке, и заплакал еще горше.

А на том месте, где Пепе растерял листовки, собралась большая толпа. Люди передавали друг другу красные листки воззвания и читали вслух дорогие слова партизан Фиделя Кастро.

Гудки в Гаване

Мы не знаем, какой разговор был между Пепе и дядей Эмилио. Мальчик хранил это в тайне даже от своих друзей. После несчастья с листовками Пепе старался встречаться с друзьями пореже, чтобы они не досаждали ему вопросами. Вообще Пепе стал более замкнутым, его все больше интересовали разговоры о политике, о партизанской войне в горах. Мальчик связывал их с судьбой отца, хоть и не знал, где находится отец и какова его участь.

Иногда Пепе останавливался около репродуктора и слушал, о чем говорит диктор. Правда, обычно он говорил не о том, что хотелось услышать мальчику. Диктор призывал покупать пилюли от гриппа фирмы «Винт», холодильники «Дженерал моторс», рассыпался в похвалах генералу Батисте и ругал партизан Фиделя. Но Пепе делал такой вывод: «Если Фиделя ругают, значит, он храбро сражается с солдатами Батисты…»

Пепе подолгу толкался у газетных киосков. Особый интерес у него вызывали газеты с крупными заголовками. Читать Пепе не умел, но знал, что, если заголовок большой, значит, важная новость. Люди тут же, около киоска, рассказывали об этой новости.

Однажды на первой полосе газеты были написаны крупным шрифтом два слова. Кубинцы произносили их вслух: «Всеобщая забастовка».

Пепе сразу же бросился бежать на табачную фабрику. Он летел по улицам, стараясь выбрать путь как можно короче. Уж очень хотелось узнать у дяди Эмилио, что это такое — всеобщая забастовка.

Когда Пепе перебегал Двадцать первую улицу, машины вдруг загудели. Мальчик подумал, что гудят ему, потому что он перебегает мостовую не там, где нужно. Но вот среди протяжных сигналов автомобилей стали слышны гудки заводов. Звуки сливались в один большой гул. Город гудел, как развороченный улей.

— Дяденька, почему все гудят? — спросил Пепе у прохожего.

— Потому что забастовка!

«Опоздал!» — промелькнуло в голове Пепе, и он с удвоенной энергией бросился бежать на фабрику. Когда мальчик прибежал, рабочие уже кончили работу, Пепе встал у ворот.

— Опять здесь, пострел, — послышался дребезжащий голос сторожа. — Без фабрики, видно, тебе не прожить.

— Конечно, не прожить, — ответил Пепе. — Вот подрасту и приду работать… Дядя Эмилио! — вдруг закричал он и, скорчив старому негру рожу, скрылся в переулке.

— A-а, гроза туристов! — шутливо приветствовал Эмилио мальчика.

— Ты тоже объявил забастовку? — спрашивает у Пепе рабочий Педро.

Пепе неловко чувствовал себя перед Педро. Ведь именно ему он должен был вручить листовки, которые

растерял на улице.

— Я уже давно бастую, — отвечает Пепе. — Американцам не чищу ботинки.

— Тогда пойдем с нами, — говорит Эмилио.

Рабочие пошли в центр города, и Пепе с ними. Чем ближе центр, тем оживленнее на улицах. Все гавайцы покинули работу и вышли на улицы, чтобы выразить протест диктаторскому режиму генерала Батисты. Кое-где на небольших площадях и на скверах рабочие собирались группами. Слышалась песня, а иногда на возвышение поднимался оратор.

Но свобода слова не была на Кубе в почете — говорить запрещалось. Кубинский конгресс, состоявший наполовину из родственников и друзей Батисты, выдал диктатору «чрезвычайные полномочия». Основываясь на них, диктатор мог сажать в тюрьмы и расстреливать кубинцев.

Пепе, конечно, не знал ни о «чрезвычайных полномочиях», ни о конгрессе, но он ясно видел, что в его родной Гаване полиции и солдат было сегодня куда больше, чем обычно. Солдаты стояли на углах улиц, облокотившись на карабины, полицейские разгуливали парами, вглядываясь в лица прохожих. Пепе уже давно знал, что полицейские намного злее солдат. Сегодня полицейские были настроены явно воинственно. Как только где-нибудь собирался народ, полицейские бежали туда и разгоняли толпу. Они били дубинками всех подряд. Если они видели оратора — пытались схватить его. Правда, это им не всегда удавалось: слушатели не давали прохода полицейским.

— Дядя Эмилио, смотрите, что это такое? — показал Пепе на большую темно-зеленую машину.

За углом в тени дома притаился необыкновенный автомобиль. Стекла его покрыты прочной сеткой, двери и кузов бронированы, над кабиной торчит пушка.

— Эта штучка называется мапурите (вонючка)! — поясняет Эмилио.

— Что на этой машине делают?

— Полицейские с народом воюют. Видишь, они сидят в машине. Внутри машины есть телефон. Из главного управления полицейским сообщают адрес, куда надо ехать. Ну, скажем, идет митинг. Машина потихоньку подъезжает и начинает расстреливать толпу из пушки…

— Снарядами?

— Нет. Сильной струей воды. Вместо кузова у автомобиля бак с водой. Если вода не помогает, полицейские пускают газ. Сами, конечно, надевают противогазы.

— Эмилио, а ты знаешь, где делают эти автомобили? — вмешивается в разговор Педро.

— Черт их знает!

— Мы даем американцам сахар, а они нам эти мапурите. Здорово!

Пепе не узнавал сегодня Гавану. Наступило время обеда, но люди не торопились домой, не занимали места в ресторанах. Казалось, все забыли об обеде. Часто слышались слова: «Фидель Кастро». Правда, при приближении полицейских раздавалось: «Тсс, тсс», — и люди начинали говорить о голубом небе Гаваны.

— Дядя Эмилио, сегодня будет сражение? — спросил Пепе.

— Нет, сегодня просто забастовка. Все кубинцы, которые против диктатуры, прекратили работу.

Пепе весь день бродил по городу с рабочими, и ему казалось, что он стал выше ростом и взрослее. Он даже обедал с Эмилио и его друзьями. Рабочие зашли в кафе на углу. Одни попросили сандвичи с колбасой и ветчиной, другие — с сыром, и все взяли по бутылочке пива.

— А ты, мальчуган, что хочешь? — спросил Пепе Педро.

— Я люблю булку с сосисками. Знаете, она называется «перро». Но у меня нет денег!