Трое сыщиков, не считая женщины
Шрифт:
— Ну и как там, в Италии? — спросила Вера Петровна. — Небось, такого молочка нет?
— Такого нет, и творога рыночного тоже нет. Поэтому я, когда приезжаю, обязательно все это покупаю. И черный хлеб тоже наворачиваю со страшной силой! Жутко в Москве поправляюсь! Ой, да что это я все о себе. Вы лучше скажите, как дела у Павлика? Он женился?
— Нет еще, говорит, рано меня бабушкой делать.
— Девушка-то хоть есть у него? Или даже не одна, а много? — Людмила рассмеялась. — Он ведь симпатичный парень.
Вера Петровна обиженно поджала губы:
— Не
— Это не Светка Снежко? Была у него в школе такая зазноба.
— Как же, как же, помню Светочку. Славная девушка. Она была замужем, да развелась, бедняжечка.
— Я слышала.
— Хорошо хоть детей нет. Каково по нынешним временам одной ребятенка воспитывать! А у тебя, Людочка, детки есть?
— Моему сыну скоро пять лет стукнет. — Тут Курдюкова сказала сущую правду, только не о неведомой Людочке, а о себе, и перевела разговор в нужное русло: — Неужели Павлик не может найти себе незамужнюю девушку?!
— Ну, мы с ним эту тему не обсуждаем. Думаю, может, но не хочет.
— Если та женщина замужем, как же они встречаются? — удивилась Лена. — Даже у нас, в Италии, где полно жилья, такие свидания организовать сложно. Особенно по ночам.
— Если бы я знала, Людочка, — вздохнула Алферова. — Видать, что-то находят. Он и свои выходные не всегда дома проводит.
— Павел кем работает?
— Сейчас он при штабе шоферит, генерала одного возит.
— И сегодня на работе?
— Как же иначе? Где ж ему еще быть? — сказала Алферова.
Женщины помолчали. Уже было одиннадцать, а молочная машина еще не приехала.
— Они всегда опаздывают, — объяснила Вера Петровна. — Сейчас такие пробки, что точно рассчитать трудно.
— Вот жалость-то! Мне нужно ехать за билетом. Боюсь, не дождусь молока, — вздохнула Курдюкова, с трудом сдерживая улыбку: что бы она делала с этим молоком, если бы пришлось купить. — Так что я побегу. Павлу привет!
«Не такая уж простая эта женщина, — думала Елена, возвращаясь в управление. — Соврет — не дорого возьмет. Сказала, что Павел сегодня на работе. То, что выгораживает сына, это понятно. А вот насчет его замужней пассии проговорилась. Такая информация капитану наверняка пригодится».
Свой разговор с Алферовой Елена пересказывать Санаеву не стала — во время беседы в кармане ее куртки работал портативный диктофон. Поэтому у Сергея Сергеевича была возможность послушать целиком весь диалог.
Каждый телефонный разговор с Турецким придавал Антону уверенности. Вроде бы Александр Борисович говорил самые что ни на есть обычные слова, однако действовали они на Плетнева ободряюще. Уже одно сознание того, что он работает бок о бок с известным специалистом, позволяло ощутить твердую почву под ногами. Правда, иной раз такая уверенность исчезала, и тогда Антону требовался допинг. В такие моменты он жаловался Турецкому, а тот его быстро успокаивал, не прилагая никаких усилий. Майору было достаточно слышать чуть ироничный голос «важняка». Вот и сегодня Плетнев говорил хнычущим голосом:
— Александр
— Что тебя не устраивает, Антон?
— Ну как же! Я надеялся, что будут погони, засады, драки, стрельба.
— Так была же стрельба, — удивился Турецкий. — В генерала стреляли. Или этого тебе мало?
— Вы же понимаете, я имею в виду совсем другое. Я думал, у нас, как у детективов, будет живая, рисковая работа, какое-то разнообразие. А вместо этого я хожу на приемы к каким-то бюрократам, читаю какие-то бумажки, проверяю цифры. От этого опупеть можно.
— Понятно, — прервал его излияния Александр Борисович. — Ты хочешь такой романтики, при которой в тебя стреляют. Боюсь, Антон, что в любой шарашкиной конторе, если кому-нибудь не понравится, что ты проверяешь их бумаги, могут и стрелять, и ножом пырнуть, и машину взорвать. Запомни, ты своими проверками ходишь по лезвию бритвы, и не очень-то расслабляйся. Кто-то из тех, по чьим следам мы идем, организовал покушение на Свентицкого. Значит, где-то существует опасный преступник, и каждый из нас сейчас рискует. В том числе ты. Поэтому хватит ныть, господин Плетнев, ходите, проверяйте и помните, что вас всегда подстерегает опасность… Все, Антон, заболтался я с тобой, мой телефон вот-вот разрядится.
План действий на сегодняшний день у Плетнева уже был намечен. Перво-наперво нужно встретиться с Вересаевым и посмотреть акты о ремонте школы, потом то же самое придется сделать непосредственно в школе.
Он позвонил Вересаеву домой. К телефону подошла жена, которая ошарашила Антона:
— Дмитрий Михайлович еще не вернулся.
— Как так? Он же должен был прилететь из Австрии в воскресенье, у него билет.
— Зачем-то ему пришлось задержаться в Вене. Даже не стал объяснять мне причину.
— Когда же он прибудет?
— Этого Дмитрий Михайлович еще не знает. Сказал, что, как только освободится, сразу возьмет новый билет.
Новость не из приятных. Задерживается на неопределенное время. Вдруг он, чего доброго, решил вообще там остаться? Тогда следствие можно считать законченным. Раз остался, значит, боится возвращаться, значит, виноват. Что ж, посмотрим. Ну а теперь нужно поехать в школу. Анатолий Алексеевич посоветовал сравнить акт о ремонте и там, и в «Семицветике». От перемены мест слагаемых сумма не меняется.
Антон позвонил Брюшкову, тот как раз направлялся в школу. Завхоз спросил:
— Предупредить директора о вашем приезде?
— Николай Николаевич, пожалуй, лучше не предупреждать. Ничего плохого о вашем директоре не думаю, я ее знать не знаю. Только раз уж мы проверяем документы, раз существует теоретическая возможность какую-то бумажку спрятать, утаить, лучше будет, если я нагряну неожиданно.
Согласившись с ним, завхоз рассмеялся:
— Вы учтите, Щука… ой, простите, директор часто уезжает по разным делам. Если я не смогу ее предупредить о вашем визите, вы можете проехаться вхолостую. Вы человек везучий?