Трое уцелевших. Наковальня времени. Открыть небо
Шрифт:
Прошло еще несколько дней, прежде чем он снова появился. И сразу же сказал Мартеллу, что брат Кристофер конфисковал у него книгу. Отчасти Мартелл был даже рад, усмотрев в этом признак охватившей лазаристов паники. Если они сделают учение Форста запретным, это облегчит задачу Мартелла: переманивать на свою сторону прихожан Мандштейна.
Через два дня после второго посещения Элвита в храм пришел еще один посетитель — круглолицый человек в зеленой рясе. Даже не представившись, он сказал:
— Вы хотите переманить этого мальчика, Мартелл. Не советую.
— Он пришел по доброй воле. Можете сказать это Мандштейну.
— Любой ребенок любопытен по натуре, но ему придется плохо, если вы и впредь разрешите ему посещать вас. Отошлите его назад, Мартелл, когда он придет к вам в следующий раз. Ради него самого.
— Вот ради него я и попытаюсь приобщить его к учению Форста, спокойно сказал Мартелл. — Так же как и любого другого, кто добровольно придет ко мне, — я готов бороться за каждого человека.
— Вы сломаете его судьбу, — сказал лазарист. — Раздоры между нами только повредят ему. Оставьте его в покое! И отошлите обратно, когда он к вам придет.
Мартелл не собирался уступать зеленоряснику. Ведь Элвит был чем-то вроде приманки, с помощью которой он приобретет себе других прихожан.
В этот день, но несколько позже, в храме появился одутловатый венерианин низшей касты. По обеим сторонам его груди виднелись рукоятки мечей, торчащих из ножен. «Не похоже, чтобы он пришел помолиться», подумал Мартелл.
Венерианин ткнул пальцем в сторону реактора и сказал:
— Выключите эту штуку и в течение десяти часов сдайте ядерное горючее!
Мартелл нахмурил лоб:
— Этот реактор необходим нам для религиозных обрядов.
— Он работает на ядерном топливе. Это запрещено. Запрещено также иметь частные реакторы.
— При въезде на Венеру у меня не было никаких неприятностей по этому поводу. Я, согласно правилам, пометил в таможенной декларации, что ввожу кобальт-60 и реактор, а также объявил, зачем они мне нужны. Таможня не сочла нужным конфисковать их.
— Таможня — совсем другое дело. Сейчас вы находитесь в городе, и я вам еще раз заявляю: никакого ядерного горючего! На него требуется специальное разрешение.
— А где можно получить такое разрешение? — спросил Мартелл.
— В полиции. Но я сам из полиции! И отказываю вам в разрешении.
Выключайте свой реактор!
— А если я этого не сделаю?
На мгновение Мартеллу показалось, что полицейский сейчас проткнет его. Он отступил назад с таким видом, будто Мартелл только что плюнул ему в лицо.
— Это что, вызов? — спросил венерианец.
— Это вопрос.
— Я являюсь авторитетным должностным лицом, и я требую выключить реактор и сдать ядерное топливо. Если вы не подчинитесь моим требованиям, я буду считать это вызовом. Ясно? А на бойца вы совсем не похожи. Так что вам лучше подчиниться. Даю вам на это десять часов, понятно?
Он ушел.
Мартелл печально покачал головой. Оскорбленная гордость? Да, иначе это и не назовешь. Итак, они хотят, чтобы он выключил реактор. А без реактора его часовня уже не будет часовней. Может быть, подать жалобу? Но кому? И потом, если он согласится на дуэль с полицейским и убьет его, разве это даст право на сохранение реактора? Нет, на этот шаг он не пойдет.
Тем не менее Мартелл решил не сдаваться без боя. Он разыскал городское управление и, прождав четыре часа, вошел в бюро одного из небольших чиновников. Там ему также велели немедленно демонтировать реактор. Не помог ему и Вайнер.
— Выключите реактор — и дело с концом, — посоветовал он.
— Но я не могу без него работать, — пожаловался Мартелл. — И откуда они взяли, что нельзя иметь частный реактор?
— Просто они хотят отделаться от вас, — предположил Вайнер. — И тут уж ничем не поможешь. Придется вам выключить свой Голубой Свет.
Мартелл вернулся в часовню. На пороге сидел хмурый Элвит.
— Не закрывайте, — сказал он.
— Не беспокойтесь, я этого не сделаю. — Мартелл положил руку на плечо юноши и ввел его в дом.
— Помоги мне, Элвит. Научи меня. Я должен знать.
— Что вы должны знать?
— Как тебе удается двигать предметы только одной силой воли?
— Я проникаю внутрь предмета, — ответил юноша. — И удерживаю его.
Существует такая сила. Я не могу объяснить это подробнее.
— Ты этому научился?
— Не знаю. Это все равно как научиться ходить или говорить. Как заставить ноги идти или остановиться?
Мартелл старался скрыть свое нетерпение.
— А ты можешь сказать, как ты себя чувствуешь, когда делаешь это?
— Я чувствую жар в голове, в верхней ее части. Больше я, собственно, ничего не чувствую… Расскажите мне лучше об электроне. И спойте песню о протонах.
— Сейчас, — ответил Мартелл. Он присел на корточки, чтобы его голова была на уровне головы юноши. — А твои родители могут двигать предметы таким образом?
— Немного. Но у меня это получается лучше.
— А когда ты впервые заметил, что ты это можешь?
— Когда сделал это первый раз.
— И ты даже не знаешь, как ты… — Мартелл замолчал. Нет, не имело смысла спрашивать… Как может десятилетний подросток объяснить сущность телекинеза? Он просто умел это. Это было естественным, как дыхание. Если бы отвезти его на Землю, в биологический центр. В Санта-Фе его подвергнут необходимым исследованиям. Но это невозможно. Юноша не захочет, да и власти его отсюда не отпустят. Похитить его нет возможности.