Трое в штатском
Шрифт:
Дети мирно спали, я прошлась по просторной квартире. Сна не было ни в одном глазу, но я все же заставила себя прилечь на диван в гостиной, надо заставить себя отдохнуть. Сон накрыл мгновенно, стоило расслабиться и прикрыть глаза. Последней мыслью было, что Данька все же молодец. Я уснула.
********
Пробуждение налетело на меня вихрем Женькиной суеты. За окном уже во всю светило солнце, день был в разгаре. Долго я не могла понять, где нахожусь. Вокруг летала Женька, она была повсюду, выскакивала со всех неожиданных сторон, атакуя мой дремлющий мозг как иглами, короткими, бессвязными фразами. Но вернуть меня к жизни мог только душ и
Женька нетерпеливо ожидавшая, когда я буду в состоянии осмысленно общаться с ней, взвилась, утолкала детей в их комнату и вскоре вернувшись, налетела на меня фонтаном информации.
– Все очень плохо, – выдала она мне в лицо фразу, которая явно долго разрывала ее изнутри. Похоже, ей сразу стало легче. Я еще не была настроена на общение. Мне вообще было совершенно не по вкусу все, что происходило. У меня были планы, свои дела, выходные, наконец, которые хотелось провести на свое усмотрение, вместо этого я сижу в чужом халате, в неуютной, огромной квартире и пью противный, растворимый кофе. Когда я приду в норму, я, конечно, включусь в ситуацию, но пока меня все это откровенно раздражает и не больше. Женька повествует, ну что ж, пусть тараторит, на ответные реплики я пока не способна. Но Женька меня знает не первый день и она не настаивает на диалоге, пока ей достаточно того, что я готова впитывать новости, а новости были не особенно веселые:
– Ты подумай только, – подобно мопедному двигателю тарахтела Женька. – Матвею собираются предъявлять обвинение в похищении человека. Уже было опознание, какой-то там свидетель видел, как он с друзьями запихивал к себе в машину кого-то и кто-то видел, как они тащили тело в наш крематорий. Сейчас машину забрали на экспертизу. Матвей вызвал своего адвоката, Сашка уже говорила с ним, но ничего толком не ясно, понятно только, что похитили этого кого-то совсем рядом с крематорием. Они совершенно уверены, что это был Матвей… Боже мой, по-моему его посадят, вот-вот, вроде после выходных ему предъявят обвинение и все. Бедная Сашка, ты бы ее видела, она за одну ночь постарела лет на восемь. А ведь могут и ее посадить, ты же была с нами, слышала, он так и сказал. А что с Костиком будет… ой, что же это делается… – и она принялась кудахтать, то и дело прокручивая свой рассказ в обе стороны. Докурив сигарету, я немного вернулась к жизни, глотнула кофе.
– Разберутся, – выдавила я из себя первое, на что была способна. Надо готовить завтрак детям, похоже, что Сашка на данный момент хозяйка никакая.
– Разберутся? – Женька чуть не грохнулась со стула, она надулась как воробей на морозе, хлопая ртом. – Да ты слышишь, что я тебе говорю? Даже адвокат ничего не говорит точно. Может и разберутся, но когда. Ты знаешь, по-сколько люди сидят в тюрьмах, пока наша доблестная милиция «разберется»? Может целый год, а то и два…
– По шутке и смех, – зло выдала я, допила кофе и пошла к раковине. – В следующий раз думать будет, что делает. Шутник.
– Ах, Васька, что ты говоришь? – Женька схватилась за сердце. – Его же посадят…
– У него времени много. Чем на глупые шутки его тратить, пусть лучше посидит, подумает. Кстати в тюрьмах родилось немало хороших мыслителей.
– Вась, – слабеющим голосом пискнула Женька. В конце концов я взорвалась. Ненавижу, когда она играет страдальческие роли, особенно когда делает это для меня.
– А что собственно, тебя так волнует, – налетела я на нее. – Какой-то мужик, непонятно с какой стати разыгрывает для тебя комедию, от которой ты, – я ткнула пальцем ей в нос, – едва не стала заикой! Да если бы его не поймали, я бы сама на него заявление написала. Кто я ему, подружка, девочка? Какое он имеет право со мной шуточки шутить. Я, между прочим, у него ничего не просила. Сыграл роль похитителя, вот и пусть дальше играет. Ты, как актриса, должна ценить доигранные до конца роли. А то ишь ты, перепугался, в тюрьму его посадили. Распищался.
– Злая ты Вась, – протянула Женька замогильным голосом. – Я, конечно, всегда знала, что вы Василиса Васильевна без огня в душе, но что так… Вот поэтому и мужа у тебя нет. Холодная ты. Как лед.
Я терпеливо выслушала тираду и ядовито буравя Женькины зрачки, прошипела:
– Я тебя сейчас ударю.
– Бей. – Она вскинула голову. Нет, никогда из нее не выбить это актерство.
Я вздохнула, оглядела плиту, заглянула в кастрюлю, сковородку. Еще горячие и завтрак и обед уже были готовы. Не зря Женька летала по квартире. Дети не останутся голодными. Я вновь подошла и села к столу. Достала сигарету.
Желтая от солнечного ада улица давила на глаза. Но в квартире было хорошо, работали кондиционеры, так не хотелось снова на жару.
– Что адвокат говорит? – спросила я. Женька расцвела мгновенно. Какого черта ей нужно именно мое участие? Впрочем это тянется еще со школы, чтобы они с Сашкой не напридумывали, во что бы не вляпались, я обязательно должна принять в этом участие. Это уже традиция. Попробуй отказаться и станешь предателем. Меня, конечно не особенно пугает ярлык предательства, я сама не знаю почему всегда с готовностью лезла в их авантюры. Сама виновата, что это стало традицией. Но они всегда, при первой сложности становятся такими дурами и ничто их не меняет. Ни время, ни возраст. А может это дружба? Хотя я последняя кто когда-либо поверит в подобное чувство между женщинами. Жалость? Не знаю. Дань традиции. Что делать, не знаю, но обязана что-то делать. И я, как всегда, буду что-то делать, хотя в данном случае это деланье, как никогда видится мне бесполезным. Ну, может хоть из обмороков буду вытаскивать двух этих…
– Адвокат что говорит? – Повторила я свой вопрос.
– Адвокат пытается устроить свидание Сашке с Матвеем.
– Зачем? – Удивилась я. – Уже соскучились?
– Васька, ты чего? – Женька, только что расцветавшая, осела на стуле. – Свидание…
– Надо поговорить с адвокатом, – оборвала я очередную грядущую ахинею. – И поехали посмотрим, как там Сашка. Она что, так там и дежурит?
– Да…
Данька с Костиком терзали новую игровую приставку, им было не до нас и наших наставлений, пришлось едва ли не силой тащить их в кухню кормить. Завтрак был закинут в желудки не прожеванным и мальчишки, заученно поблагодарив умотали обратно в комнату. Пожалуй можно было переходить к бессмысленной деятельности, но как же не хотелось лезть опять в уличное пекло. Я обречено вздохнула и пошла одеваться.
Сашку мы нашли легко, она сидела в небольшом ресторанчике в «Саду Эрмитаж», за столиком с ней сидел мужчина лет сорока, может чуть больше, элегантно одетый и как-то торопливо-проворный. Они разбирались с бумагами, Сашка и правда потускнела. Раньше она была сильней. Неужели замужество так ослабляет, ей что-то вешают, а она только кивает, наверное подсунь ей сейчас приговор о собственной смертной казни, она его подпишет не читая. Даже наше появление она восприняла с усталым равнодушием. Что ж, в конце концов она не спала целую ночь. Нас приветствовал мужчина, оказавшийся Звездиным Алексеем Михайловичем, адвокатом Матвея. Высокий, статный мужчина с крупными, правильными чертами лица, аккуратно подстриженный и вообще, явно следящий за своей внешностью. Оставалось надеяться, что также пунктуально он следит и за делами, которые ведет.
– Хорошо, что вы приехали, – галантно усаживая нас к столу, произнес Звездин. – Александре Викторовне не помешает поддержка.
– В первую очередь, – не заставила я себя ждать, – ей не помешает если ее мужа выпустят из тюрьмы.
– Конечно, – Звездин заулыбался, усаживаясь на свое место. Пробить его броню не просто. – Только он пока не в тюрьме. Он пока во временном изоляторе. До тюрьмы, я думаю, дело не дойдет.
– Алексей Михайлович один из лучших адвокатов в городе, – вклинилась ни к селу, ни к городу Сашка, наверное испугалась, что я своим тоном перепугаю спасителя и он откажет в своих услугах.