Трое в снегу

Кестнер Эрих Эмиль

Пожилая толстая дама облегченно вздохнула.

– - А господин кандидат объяснился?

– - Извольте выражаться точнее, -- сказала Хильда.

– - Он задал четвертый вопрос за дверью?

– - Ах так! Вчера днем вы подслушивали! Нет, четвертый вопрос он не задал.

– - Почему же?

– - Наверное, потому, что там не было двери, -- сказала фройляйн Тоблер.
– - Кроме того, мы ни на минуту не оставались наедине.

– - Не совсем понимаю вас, фройляйн Хильда.

– - Да этого и не требуется.

– - Он безработный кандидат, это ведь не муж

для вас. Подумать только, какие выгодные партии вы могли бы сделать!

– - Не смешите!
– - сказала Хильда.
– - Выгодные партии! Брак -- это не экскурсия и не прогулка при луне!

Она поднялась, надела лыжную куртку и пошла к двери.

– - Идемте! Пусть будет по-вашему. Сыграем партию с природой!

Тетя Юлечка засеменила вслед, Дойдя до лестницы, она повернула обратно, так как забыла сумку. Когда она спустилась в холл, остальные уже стояли на улице и кидали снежки в Казимира.

Она подошла к ним и спросила:

– - Куда мы отправимся?

Шульце показал в сторону гор. А Хагедорн крикнул:

– - На Волькенштайн! Кункель вздрогнула.

к -- Идите вперед!
– - попросила она.
– - Я вас догоню.

Забыла перчатки.

Кессельгут злорадно усмехнулся и сказал:

– - Оставайтесь, оставайтесь, Я вам одолжу свои.

Увидев нижнюю станцию канатной дороги, Кункель бросилась бежать. Мужчинам пришлось схватить ее. Она дрыгала ногами и вопила, когда ее затаскивали в кабину, словно упрямую козу. Все пассажиры смеялись.

– - Ехать туда, наверх?
– - кричала она.
– - А если оборвется канат?

– - На такой случай предусмотрено два запасных каната, -- сказал кондуктор.

– - А если оба запасных порвутся?

– - Тогда высадимся на полпути, -- сказал Хагедорн.

Она продолжала шуметь, пока Хильда не сказала:

– - Милая тетя, ты хочешь, чтобы все мы сорвались в пропасть без тебя?

Кункель тотчас умолкла, преданно посмотрела на племянницу и господина Шульце и покачала головой.

– - Нет, -- сказала она кротко, как агнец, -- зачем мне тогда жить?

Кабина поднялась и скользнула из ангара. Первые десять минут тетя Юлечка сидела, крепко зажмурившись. Каждый раз, когда кабина начинала раскачиваться, проезжая мимо опорной мачты, она беззвучно шевелила губами.

Примерно половину пути миновали. Она осторожно подняла веки и, моргая, поглядела в окно. Кабина как раз висела над пропастью, обильно оснащенной зубцами скал, ледяными столбами и застывшими водопадами. Все пасса

жиры сосредоточенно смотрели в бездну. Тетя Юлечка постанывала, стуча зубами.

– - Ну и трусишка же вы!
– - раздраженно сказал Шульце.

Она возмутилась.

– - Могу бояться сколько хочу! Почему я должна быть храброй? С чего? Храбрость-- дело вкуса. Разве я не права, господа? Если б я была генералом -- извольте! Это другое дело. Но просто так? Когда мы с сестрой были еще детьми... Сестра моя живет в Галле, она замужем, очень удачно даже, за старшим почтовым инспектором, есть дети, двое, они, правда, уже давно кончили школу.., да, что это я хотела сказать?.. Ага, вспомнила... Тогда, в летние каникулы, мы поехали

на крестьянскую ферму, она принадлежала дяде нашего отца, очень дальнему, они, собственно, были друзьями юности, а вовсе не родственниками, и мы, девочки, звали его дядей... потом ему пришлось продать ферму, крестьянам очень трудно, да все вы это знаете... может, он уже умер, даже вполне вероятно, ведь мне сейчас.,, ну конечно, умер, до ста двадцати лет никто не доживает, правда, есть исключения, особенно в Турции, я читала... О, что с моей головой! Не надо было столько пить вчера, ведь я не привыкла, да еще звала танцевать незнакомых господ,.. Убейте меня, но я понятия не имела, просто ужас, что может произойти с человеком в таком состоянии...

Толчок! Кабина остановилась. Верхняя станция. Пассажиры с хохотом выходили на площадку.

– - У старушки высотная болезнь, -- сказал один лыжник.

– - Да нет, -- возразил другой.
– - У нее вчерашний хмель еще не вышел.

Тетя Юлечка и два пожилых господина устроились в шезлонгах.

– - Тебе не хочется полюбоваться видом на горы, дорогая тетушка?
– -спросила Хильда.

Она стояла рядом с Хагедорном у парапета и любовалась панорамой.

– - Оставьте меня в покое с вашими горами!
– - проворчала тетя, сложила руки на животе и добавила: -- Мне хорошо лежится.

– - Кажется, мы мешаем, -- прошептал Хагедорн. У Шульце был острый слух.

– - Убирайтесь!
– - приказал он.
– - Но чтобы через час вернулись, а то получите на орехи! Кругом, марш!
– - И, о чем-то вспомнив, добавил: -- Фриц! Не забывай, что я материнский посол при тебе!

– - Со вчерашнего дня моя память очень ослабела, -- заявил молодой человек и последовал за Хильдой.

Однако его по дороге задержали. Навстречу Фрицу с шезлонга протянулась женская рука. Это была Маллебре.

– - Привет, господин ученый!
– - произнесла она красивым вибрирующим контральто и смиренно посмотрела ему в глаза.
– - Позвольте познакомить вас с моим мужем. Он приехал сегодня.

– - Какой приятный сюрприз!
– - сказал Хагедорн и поклонился элегантному господину с черными усами и утомленным взглядом.

– - Я наслышан о вас, -- сказал господин фон Маллебре.
– - Вы -- притча во языцех этого сезона. Мое почтение!

Хагедорн быстро распрощался и пошел к Хильде, которая ждала его у деревянной лестницы.

– - Еще одна поклонница?
– - спросила она. Он пожал плечами.

– - Она хотела, чтобы я ее спас, -- сообщил он.
– - Страдает хронической приспособляемостью. Так как ее последние любовники были натуры более или менее поверхностные, то она решилась на радикальное лечение, боясь, что ее богатая духовная жизнь захиреет, оставшись без присмотра. Она хотела прильнуть к полноценному человеку. И этим человеком должен был быть я. Но тут появился супруг!

Они пересекли дорогу, ведущую к станции. Только что прибыла следующая кабина. Первой из пассажиров вылезла бременская блондинка госпожа Каспариус. Засунув руки в карманы, она энергично зашагала к отелю. Вслед за ней с двумя парами лыж пыхтел Ленц из Кельна.