Троецарствие (том 2)
Шрифт:
Во время третьей стражи Чжугэ Лян в головном уборе из золота и в одеянии из пуха аиста подошел к алтарю и велел Дун Цзюэ читать жертвенное поминание:
«В пятый день девятого месяца третьего года периода Цзянь-син [225 г.]. Усянский хоу, ичжоуский правитель, чэн-сян Чжугэ Лян почтительно приносит жертвы духам погибших за дело своего государя воинов и всех маньских людей и обращается к ним с таким словом:
Владения моего государя – светлого преемника трех ванов, могуществом своим превосшедшего пятерых властелинов, – недавно подверглись нападению воинов дальних земель. Чужеземцы преисполнились злобой и, выпустив свои скорпионьи хвосты, подняли смуту.
Получив повеление своего государя усмирить непокорные земли, я поднял могучее войско, чтобы уничтожить этих пигмеев. Мои отважные воины собрались, как тучи, и разбойники растаяли, как глыба льда под горячим солнцем. Я одержал победу, которую можно сравнить лишь с тем, как в непроходимых дебрях бегают испуганные обезьяны и при этом слышится треск ломающегося бамбука.
Сыны мои, воины! Все вы – герои! Чиновники и военачальники девяти округов Поднебесной – все вы прославленные храбрецы! Приученные к владению оружием, вы честно служили государю и ревностно исполняли военные приказы. Вы семь раз захватывали в плен предводителя вражеских войск и этим показали свою честность и преданность государю!
Просто невозможно представить себе, что вы пали жертвой коварства врага или шальной стрелы! Духи ваши бродят в вечной тьме преисподней! Вы были храбры при жизни, и слава о вас живет после вашей смерти!
Ныне мы с победной песней собираемся возвращаться домой и принесем пленных на алтарь наших предков.
Ваш геройский дух еще жив, он услышал нашу молитву и за нашими знаменами вернется в великое царство Шу! Каждый из вас возвратится в родную деревню, примет полный круг годовых жертв от родных и не станет злым духом-демоном чужих деревень, не превратится в бездомного духа, скитающегося на чужбине!
Я испрошу разрешения Сына неба осыпать щедрыми милостями ваши семейства – каждый год буду выдавать им пищу и одежду и одаривать хлебом из государственных житниц, дабы таким благодарением утешить ваши души!
Пристанище духов местных людей отсюда неподалеку, и здешние жители принесут им обильную пищу. Живые, трепеща перед вашим могуществом, устроят вам жертвоприношение, и вы можете быть спокойны! Не испускайте воплей и стонов!
Я принес жертвы вам, чтобы показать свое благорасположение.
Увы! О, увы! С поклоном приношу вам угощение – снизойдите и насладитесь моей жертвой!..»
Чтение поминания окончилось. Чжугэ Лян громко зарыдал и слезами своими растрогал все войско. Заплакали воины, прослезились Мын Хо и его люди.
Все, кто был на берегу, заметили, что скопище духов начало рассеиваться. Тогда Чжугэ Лян велел бросить в реку сорок девять маньтоу.
Утром войска Чжугэ Ляна переправились через реку Лушуй. Все вокруг было тихо и спокойно. Слышался только звон стремян и бряцание оружия. Воины возвращались домой с победными песнями.
Когда дошли до города Юнчана, Чжугэ Лян оставил Ван Кана и Люй Кая охранять четыре области Сычуани, а сопровождавшего его князя Мын Хо отправил обратно на юг. Прощаясь с князем, он наказывал ему прилежно заниматься делами управления, поддерживать в своих землях порядок и не запускать земледелия.
Мын Хо, расставаясь с Чжугэ Ляном, не мог сдержать слез.
Во главе своей огромной армии Чжугэ Лян приближался к Чэнду. Хоу-чжу в императорской колеснице с бубенцами выехал за тридцать ли встречать его. Выйдя из колесницы, император стоя поджидал Чжугэ Ляна.
Едва завидев Хоу-чжу, чэн-сян выскочил из коляски и, низко поклонившись, промолвил:
– Я заставил государя беспокоиться! Моя вина, что я не мог быстро покорить юг!
Хоу-чжу поддержал Чжугэ Ляна, и они вместе направились в город.
В честь победного возвращения армии было устроено пышное празднество; все воины получили награды.
С тех пор все далекие и близкие владения царства Шу платили дань и более трехсот послов являлись на поклон к императору.
По просьбе Чжугэ Ляна, государь Хоу-чжу оказывал неусыпное внимание семьям погибших воинов, и сердца народа преисполнились радостью. В царстве Шу царил мир и водворилось спокойствие.
Вэйский правитель Цао Пэй семь лет пребывал на троне. Шел четвертый год периода Цзянь-син [226 г.] по исчислению Шу-Хань.
У Цао Пэя была жена, госпожа Чжэнь, которую он отнял при захвате Ечэна у Юань Си, второго сына Юань Шао. Госпожа Чжэнь родила Цао Пэю сына, которого назвали Цао Жуй. Отец крепко любил умного и смышленого мальчика.
Спустя несколько лет Цао Пэй взял себе в наложницы дочь сановника Го Юна, уроженца города Аньпин. Девушка эта была поразительной красоты, и Го Юн говорил о ней: «Моя дочь – царица среди девиц!» Так девушку и прозвали: «девица-царица».
С появлением во дворце новой наложницы императрица Чжэнь лишилась благорасположения Цао Пэя. А наложница Го между тем стала подумывать, как бы ей самой сделаться императрицей. Она даже завела об этом разговор с любимцем императора Чжан Тао.
Однажды Цао Пэй заболел, и Чжан Тао по секрету сказал ему, что во дворце императрицы Чжэнь откопали деревянного идола, на котором указан день смерти Сына неба, и что это не иначе, как дело самого дьявола.
Цао Пэй разгневался и приказал казнить свою супругу и вместо нее провозгласил императрицей наложницу Го. Детей у них не было.
Цао Пэй воспитывал своего единственного сына от императрицы Чжэнь. Но, как ни любил его государь, наследником своим все же не назначал.
Цао Жую шел пятнадцатый год. Он был искусен в верховой езде и в стрельбе из лука. Однажды Цао Пэй взял своего сына вместе с собой на охоту. Неожиданно из горного ущелья выскочила самка оленя с детенышем. Цао Пэй стрелой поразил ее, а детеныш побежал в сторону Цао Жуя.
– Стреляй! – закричал сыну Цао Пэй.
– Вы убили его мать, могу ли я убить детеныша? – со слезами отвечал Цао Жуй.
Услышав эти слова, Цао Пэй бросил на землю лук и со вздохом произнес:
– Да! Сын мой будет гуманным и милосердным правителем!
После этого Цао Пэй пожаловал Цао Жую титул Цинъюаньского вана.
А летом Цао Пэй простудился и заболел. Лекари были бессильны ему помочь. Тогда он призвал к себе главного полководца Цао Чжэня вместе с военачальниками Чэнь Цюанем и Сыма И и в присутствии Цао Жуя сказал:
– Нам осталось жить недолго. Но сын наш еще молод, и мы повелеваем вам помогать ему в управлении. Не нарушайте нашей последней воли!
– Не говорите о смерти! – в один голос воскликнули военачальники. – Мы все силы отдадим на то, чтобы послужить вам!..
– В нынешнем году без всякой на то причины обвалились городские ворота в Сюйчане, – сказал Цао Пэй. – Это недоброе предзнаменование. Мы уверены, что скоро придет наша смерть.
Тут дворцовый служитель доложил о прибытии полководца Покорителя востока Цао Сю. Цао Пэй велел привести его в свою опочивальню и, обернувшись к нему, сказал:
– Ты и все сановники являетесь опорой государства. Если вы поклянетесь мне, что будете честно служить моему сыну, я спокойно закрою глаза…
Вскоре после этого Цао Пэй скончался. Было ему сорок лет от роду.
Цао Чжэнь, Чэнь Цюнь, Сыма И и Цао Сю оплакивали покойного и, не теряя времени, возвели на трон наследника.
Цао Жуй присвоил умершему отцу имя Вэнь-хуанди, а матери, императрице Чжэнь, – имя Вэньчжао-хуанхоу. Все сановники при дворе получили титулы и награды; в Поднебесной были прощены многие преступники.
В это время в округах Юнчжоу и Лянчжоу не было военачальников, и Сыма И испросил у нового государя разрешения принять на себя командование войсками всех округов. Цао Жуй дал свое согласие.
Обо всех событиях, происшедших в царстве Вэй, шпионы донесли в Сычуань. Встревоженный Чжугэ Лян сказал:
– Цао Пэй умер, и на престол вступил этот желторотый юнец Цао Жуй. Ни он сам, ни его сановники мне не страшны. Но вот Сыма И! Это искусный стратег, и если он обучит войска округов Юнчжоу и Лянчжоу, царству Шу будет угрожать немалое бедствие! Придется подымать войско против него!