Троецарствие. Дилогия
Шрифт:
А сам рванул на «взоре» к месту сражения.
Как выяснилось, малость поторопился. Вспышка беззвучного взрыва не выжгла мне глаза только по той причине, что у духовного тела их не было. Но в ослепительном белом шуме, который возник от выпущенной энергии, я несколько долгих мгновений ничего не видел. А когда свет погас, предо мной предстал результат действия «стрелы И».
Моя китайская принцесса попала в самый центр плотного построения желтых. По-другому и быть не могло – Стрелки девятого разряда не мажут. Там снаряд и «взорвался», если так можно сказать о тонкой деревянной палке, в которую накачали ци, как
Площадь эпицентра не превышала пяти-шести метров в поперечнике, и там вообще никого живого не осталось. Изломанные тела, оторванные конечности, кровь, разбросанное оружие и снаряжение. Странно, но сейчас это зрелище не вызвало у меня такой реакции, которая была, когда я разрубил Тень пополам.
От центра плотных порядков копейщиков будто волна прошла. Такого урона, как в эпицентре «взрыва», она не нанесла, лишь повалила воинов на землю. На ногах устояли только те, что были на окраинах построений. Но и тех изрядно штормило. Все они сейчас поворачивали головы назад, пытаясь понять, что это сейчас было.
«Луна, у тебя получилась!» – воскликнул я радостно, но ответа от невесты не получил. Надо полагать, девушка вложила в выстрел весь свой оставшийся резерв, после чего рухнула без сил.
Мелькнуло чувство вины – какая же ты все-таки бесчувственная скотина, Леша! – которое я, впрочем, без труда подавил. Во-первых, Юлька сама вызвалась (ну, ладно, я немного ее к этому подвел, да и она будущему мужу хотела угодить!), а во-вторых, сейчас было очень неудачное время, чтобы предаваться самобичеванию. Вот возьмем город, тогда и буду сидеть рядом с девушкой и всячески ее жалеть. Чай там в постель, круассаны со сгущенкой, и все такое. Но потом. Сегодня война.
«Тигр – Пирату. Залп».
Ошарашенные и деморализованные желтые еще пытались прийти в себя, терция Быка только начала, перестраиваясь на ходу, втекать в город, а с неба на защитников уже падали огненные стрелы.
Хоть Ган Нин был в душе гусаром, как управляться со стрелками, он тоже знал. За те несколько залпов, которые выкосили обслугу орудий, его люди хорошо пристрелялись. И теперь их залпы, со всеми нужными поправками, ложились ровно туда, куда было нужно – на головы желтых.
Стреляй мы по готовому к такому нападению отряду щитовых копейщиков, толку было бы чуть. Тут не древний Рим, но что такое построение «черепаха», здесь тоже знали прекрасно. Более того, данный защитный порядок – это я в трактатах вычитал – считался уже изрядно устаревшим, так как позволял лишь стоять.
А вот когда внутри строя взрывается «стрела И», а потом на головы развалившемуся войску начинает падать огненный дождь, эффект совсем другой. Смертельный.
Ну и Бык. Представить себя на месте простого пехотинца: тебя только что сбило с ног мощной воздушной волной магического взрыва, в голове шумит, вокруг стонут и кричат раненые товарищи, а с небес с гудением рушится огонь. И будто этого недостаточно, вдруг из темноты за сожженными воротами с ревом вылетает здоровенная фигура Воина, крутящего над головой алебардой, как вертолет на холостом ходу . А за ним – сотни воинов. И все хотят тебя убить.
Деморализованные, напуганные, понесшие серьезные
В другое время я бы только порадовался. Враг бежит, мы преследуем – значит, все хорошо, да? А вот нифига! Мой пусть и не самый значительный опыт говорил, что с этого момента управляемость в армии рушится на самое дно. Солдаты в строю, они как нитки в куске ткани. Связанные друг с другом сотни человек уже являются чем-то большим, чем просто люди. Это – сила. Не обязательно непобедимая, но всегда – грозная. Единый организм, способный справиться с чем угодно.
То же количество бегущих в страхе людей – это уже не сила, а мясо. Тупое, не разбирающее дороги, желающее только продлить миг своего бессмысленного существования. Преследующие их не намного более опасны. Потому, что ведет их не воля, а инстинкты. Только не страх, а жажда убийства. Не думающие о защите, желающие как можно большее количество врагов насадить на копье, такие солдаты неуправляемы, а оттого опасны даже для себя.
«Тигр – Пирату. Не стрелять! Не стрелять! Тигр – Быку! Останови свое чертово стадо! Они же сейчас сами себя поубивают!»
Минуту назад я имел три боеспособные группы воинов: две терции и несколько отрядов стрелков. А сейчас буквально потерял одну из них. Не навсегда, но на какое-то время точно.
Нежданно-негаданно вылез внутренний голос, сообщивший с интонациями учителя литературы: «Тебе хорошо их судить! Сидишь тут вдали от боя, в безопасности, окруженный телохранителями! А они в лобовую шли, стенка на стенку! Распалили себя, чтобы отогнать страх смерти, а тут такой отходняк – враг бежит! Вот и сорвало ребятам резьбу».
Рукой, что было совершенно не обязательно, я отогнал этого доморощенного либерального философа, снова метнулся «взором» на опережение терции Быка. Просто проверить, не несутся ли они в ловушку, не ждет ли их за стеной небольшой, но крепкий отряд врага. Ведь сейчас терции, по факту, больше не было. Было три тысячи отдельных воинов, из которых только на половине имелись доспехи.
И, естественно, они вляпались!
Дрогнувшие желтые отступали не толпой. Они растекались по улочкам города небольшими группами. Быкоголовые преследовали их так же, отрядами. Где-то все проходило гладко, преследователи догоняли бегущих, брали их на мечи и тут же бросались на поиски других жертв. А в отдельных случаях они сталкивались с серьезным сопротивлением.
На одной из улиц моих бойцов ждала засада. Готовили ее заранее, на случай штурма, и сейчас она пригодилась. Едва желтые миновали поворот, как их товарищи подняли бамбуковую решетку с торчащими на ней заостренными кольями.
Не сумев вовремя остановиться, мои солдаты с ходу налетели на препятствие. Передние ряды попытались затормозить, но задние не дали этого сделать, в результате чего на кольях повисло сразу около десятка человек.
Пока товарищи пытались их снять – кто-то был еще жив, но ранен, – желтые принялись развивать успех. В широкие ячейки решетки начали бить копья, с каждым ударом собирая кровавую жатву.