Трофей для хулигана
Шрифт:
Её руки ныряют под резинку моих шорт.
– Ммм… Какой ты горячий, – губы скользят по моей шее, – и такой твёрдый, – пальчики в кольцах обхватывают член и проходятся по нему вниз, а потом вверх.
Сознание плывёт. Я хочу безумно. Но только не Альбину. Это же абсурд?
– Ну чего ты тормозишь? – Аля возвращается поцелуем к моим губам. – Трахни меня, Егор, – шепчет горячо в самые губы, – не расстраивай девушку. Я уже вся мокрая.
Да блять! Злость закипает в крови, смешиваясь с возбуждением. Отрываю Альбину от себя.
– Руки
Она кидается исполнять моё желание, поскуливая в предвкушении. Задираю её платье вверх и давлю на поясницу, заставляя прогнуться.
– Ммм, – она ведёт бёдрами и трётся попой о мой член через шорты.
В голове проскакивает мысль: почему бы и нет? Но… Это ж, блять, уже онанизм – трахать одну и думать о другой. Альбина не секс-девайс, но сегодня им буду для неё я.
Припечатываю ладонью несколько звонких шлепков по её заднице. Аля захлёбывается стоном восторга на каждый. Вид сзади охренительный. Чёрное жёсткое кружево, пояс, чулки, идеальная, чуть порозовевшая от ударов упругая попа, но… Не вставляет мне! Сдвигаю перешеек стрингов в сторону, провожу между влажных, набухших губок и вхожу в девушку пальцами.
– Сволочь… – шипит Альбина, но сама, бесстыдно постанывая, насаживается на них.
Сейчас она уже перевозбуждена до предела, и ей совершенно всё равно, как я дам ей разрядку. Рука Али скользит со столешницы вниз и тянется к трусикам.
– Руки верни на место, – начинаю трахать её быстрее, и она падает грудью на стол.
– Егор, пожалуйста, – начинает сбиваться с дыхания на стоны.
Я вижу, как обмякают её колени, как дрожь проходит по бёдрам и поднимается к позвоночнику. Аля прикрывает глаза и цепляется пальцами за столешницу.
– Мммм, – она выгибает спину и сокращается на моих пальцах. – Ты просто Бог, Морозов, – расслабленно падает на стол, пока возвращаю на место её трусики и платье. – Кому ж ты достанешься?
– Я свой собственный, ты же знаешь, – отхожу от неё к раковине и включаю воду. – И очень плохо трахаюсь в неволе, – мою руки с мылом, понимая, что это – точно всё.
– Кремень! – Аля ухмыляется и поправляет платье. – Сказал нет – значит, нет.
– Давай, Аль, ещё разок как хорошие знакомые разойтись попробуем, – я выключаю воду, вытираю руки бумажным полотенцем и смотрю ей в глаза. Хорошо, что у меня нет надобности щадить её чувства. – И чтобы ты себе ничего не надумала. Я очень высоко оценил твоё беспокойство о моём здоровье.
– Я почувствовала…
Из комнаты доносится слабый звук вибрации, и я, пользуясь этим шансом, чтобы сбежать от разговора по душам, сбегаю в комнату.
Забота 2
Падаю животом на кровать, шарю рукой под подушкой и достаю телефон. Чёрт! Пятнадцать пропущенных и последний от матери. Надо срочно посмотреть, что из вчерашнего беспредела попало в сеть. Вряд ли мать, конечно, звонила по этому поводу. Она
– Да, мам!
– Здравствуй, сын.
Голос расстроенный. Неужели кто-то показал? Ощущаю беспокойство. У матери больное сердце – нельзя волноваться.
– Я так огорчена…
Дальше следует многозначительная театральная пауза. И я, как внимательный зритель, жду продолжения. Ибо расстроить мать, как и обрадовать, может что угодно…
– Сегодня всему театру велено прийти серьёзными. Я надела белую блузку. Ну ту, ты помнишь, с жабо…
Облегчённо выдыхаю. Сегодня блузка. Окей…
– Ты помнишь её, Егор? – голос становится требовательным.
– Помню, конечно, мам, – здесь нужно соглашаться.
– Хорошо, – благодушно продолжает мать. – И представляешь, я нигде не могу найти свою камею. А без неё наряд выглядит незаконченным!
– Мамуль, ну она обязательно найдётся! Мне кажется, что янтарные бусы, те, что дарил отец, вполне подойдут, – я уже настраиваюсь на окончание диалога, но следующая фраза матери меня настораживает.
– Их я тоже не могу найти. Мне кажется, это всё началось после булгаковской вычитки, – растерянно вздыхает. – Ну просто мистика…
– Попроси поискать Макса. Должна ж от него быть хоть какая-то польза, – добавляю чуть тише.
С младшим братом у меня особенные отношения. Я открыто говорю ему о том, что пора заканчивать посиделки на материнской шее. Но кажется, у них с матерью это взаимно. Она упорно повожает его бесполезность.
– Ой, что ты! Максимка такой расстроенный последнюю пару дней. Ничего не рассказывает, но мне кажется, что снова у него с работой не вышло.
Мать продолжает жалеть младшенького, я почти перестаю её слушать, потому что в коридор выходит Аля и жестами показывает, что ей пора ехать.
Мне нужно поговорить с ней и узнать подробности про тот звонок её мужу. Поэтому я машинально соглашаюсь на всё, о чём просит меня мать.
– Да, мама, хорошо.
– Егор, только ты не говори Максиму, что я просила, просто сам предложи.
– Подожди! – я включаюсь в разговор. – Что предложить?
– Ну ты же только что мне пообещал взять брата на работу к себе в автосервис, – уже напряжённо повторяет мать.
Вот чёрт! Я прохожусь пятернёй по волосам и задеваю рану на затылке! Да чтоб тебя!
Аля показывает на часы и обувается.
– Ладно, мам, пусть завтра приходит, – избегая дальнейших препираний, скидываю звонок.
– Подожди ещё пять минут, – прошу Алю, – я оденусь и отвезу тебя.
– Ого, Морозов! Это не слишком ли для бывшей любовницы? – ехидничает девушка.
– Я поговорить хотел… – делаю глубокий вдох, сдерживая раздражение. Сегодня слишком много женщин на мою голову.
– Ну вот, а я губу раскатала. Ладно. Давай, жду, – машет на меня рукой и достаёт из сумочки помаду.