Трофей для тирана. Том 2. Белый ферзь
Шрифт:
– Мне нужно узнать как можно больше о том, кто приходил в ваш квартал, кто давал деньги, был ли это один человек, а еще о том, как он проник во дворец и что делал там, - сообщил Ноктем, сев в стороне на принесенный ему стул с высокой спинкой. – Вы ничего не знаете о случившемся, так что все и проверим.
Он пожал плечами и отвернулся, не желая видеть укоризненный взгляд наставника. От него было как-то не по себе.
– Ах да, скажите ему, что если он поможет нам найти тех, кто это организовал, его больше не будут пытать и даже, быть
– Я понял, - коротко ответил Аберхара, не добавляя уже особых обращений, и заговорил на родном языке.
К своему стыду, в его речах Ноктем мог разобрать не очень много, но по тому, что сейчас говорил наставник, явно выходило, что вот он, принц Ноктем, его ученик, благородный человек, слову которого можно верить.
Ноктем криво усмехнулся и уставился в стену, заранее понимая, что едва ли они чего-то добьются. Аберхара умен, и обстановка дворца ему известна. Она была традиционной и почти никогда не менялась. Только толку от этого, если исполнитель едва ли понимал разницу между комнатой и залом. Ему, нищему со столичных окраин, дворцовая кладовая – роскошная зала. Любой аристократ – писаный красавец, да и в описаниях внешности простолюдины скупы до безобразия. Если цвет глаз укажет роскошь. Это ничего не докажет. Что он тогда здесь делал?
Ноктем покачал головой и вернулся к совсем другим размышлениям, слыша редкие слова наставника как мантру из прошлого, где все было намного проще. Пару дерзких слов, одна порка - и делай что хочешь. Теперь так не будет.
«Почему ты не можешь быть просто плохим правителем? – спрашивал сам себя Ноктем. – В истории Тиндора было много слабых правителей, которыми манипулировали другие. Были даже те, кто за скудных два-три года правления только и делали, что пили на деньги казны, а ты королем еще не стал, а уже загнал себя как пса на охоте. И за чем охота? За истиной, которой нет. Спасибо, что не идеальное государство решил создать».
Понимая, что уже корит себя бог знает в чем, а голова болит от этих мыслей, он все равно не смог остановиться. Только отогнал праздное ворчание и стал искать способ найти хоть какое-то доказательство.
Из размышлений его вырвало короткое прикосновение. Аберхара коснулся его плеча и тут же опустил голову, ожидая дозволения.
– Что-то удалось узнать? – спросил Ноктем, потирая переносицу – это обычно помогало отогнать головную боль.
– Увы, нет. Он почти ничего не знает. Ему обещали, что его убьют сразу после. Кроме того, что это проделал молодой аристократ, знающий наш язык…
Ноктем дернулся.
– Знает язык? Откуда кто-то может знать язык?
– Это не диво, ваше высочество, - спокойно сообщил Аберхара, сложив руки внутри широких рукавов. – Когда вы были совсем маленьким, держать в услужении уроженцев Хафрата стало очень модно. У нас как раз погибло несколько оазисов, и люди искали способ выжить. При дворе у каждого аристократа хотя бы недолго, но был кто-то с моей родины. Мальчику в те годы могли нанять няню из пустыни или кормилицу. Если она задержалась в доме надолго, пытливости ума было бы достаточно, чтобы выучить язык.
В голосе наставника не было укора, но сам Ноктем понимал, что тот был прав. Даже сам Ноктем мог выучить язык пустынников, если бы только захотел этого.
Подумав немного, он жестом дал понять Аберхаре, что тот должен следовать за ним, вышел и обратился к смотрителю, ждавшему его с покорностью рядового слуги.
– Отведите нас в любую пустую камеру, чтобы мы могли поговорить наедине, - приказал он.
Смотритель вопросов не задавал, а просто поспешил выполнить приказ и открыл дверь совсем рядом.
– Тут вас никто не услышит, - заверил он.
Ноктем кивнул и зашел первым.
Здесь было темно. Высокие окна этой камеры выходили во внутренний двор, такой маленький и мрачный, что во время ливня свет почти весь исчезал, так и не добравшись до этого места.
Когда дверь закрылась, Ноктем спросил:
– Вы можете мне сказать, с кем дружила моя матушка за год-два до своей смерти?
Аберхара знал о том, что с ней стало. Именно к нему пришел маленький Ноктем и, вытирая слезы кровавыми руками, сказал когда-то: «Отец сошел с ума. Он убил маму, и теперь мне за все это отвечать». Он иногда бывал очень глупым мальчиком.
– Я могу назвать несколько имен, - ответил пустынник, - только это точно не будет весь список.
– Может быть, вы назовете нужное имя.
Ноктем смотрел на стену, наблюдая, как в щелях меж камней сочится вода и делает темно-серый непроглядно черным.
– Эмилия Брендбор, - начал перечислять Аберхара. – Эльвира Нортей. Кристин де Берви. Матильда Рино…
– Жена Вильяма Рино и младшая сестра герцога Унгая? – уточнил Ноктем.
– Да, это что-то меняет? – все же спросил Аберхара с явным волнением.
– Это меняет все, - неуверенно ответил Ноктем, открыл дверь и приказал: - Арестовать моего секретаря Анри Рино. Делайте с ним что угодно, но через час я хочу знать, что он признался в причастности к покушению!
Приказал и тут же закрыл дверь, отступая назад в камеру. Его трясло. Он понимал, что доказательств у него нет, но никто кроме Анри не мог это совершить. Кто-то его подставлял? Нет, в это Ноктем не верил.
– Скажите мне, - начал он, изгоняя дрожь из голоса. – Вас кто-то убедил остаться?
– Нет, - ответил Аберхара и тут же усомнился: – Все же разговор с одним юношей повлиял на мое решение. Он сказал, что настанет время и я буду вам нужен, и я действительно подумал, что это так.
– А ведь я отправил старика Доуля вывести вас из города, - со вздохом сказал Ноктем.
– Доуль был, а еще молодой человек. Он сказал, что помогает вам во всем, имени не назвал.
– И он наверняка знал, где вы, потому и…
Ноктем не договорил, прошел по камере и вдруг спросил совсем о другом: