Трофей мажора
Шрифт:
– Хочу тот байк, – вдруг говорю, увидев его в пристройке, откуда Антон вынес мяч.
Он поворачивает голову, затем, смотрит на меня и ухмыляется.
– Это байк Макса, который я выиграл, – его тон становится чуть жесте. – Уверена, что хочешь? Он от него без ума. Дорогой сердцу подарок от отца. Там все сложно…
– Почему ты не вернешь ему, если он для него так важен?
Безразлично пожимает плечами.
Внутри меня что-то обрывается. Зачем он так со своим другом?
– Потому что я выиграл, – повторяет с самодовольством. – Потому что я лучший.
– Что ж… теперь
– Нет проблем, – он спокойно идет туда, а затем – выносит мне ключи. Я кидаю их в карман, подавив внутреннее неприятие.
Байк мне точно не нужен. Мне хочется вернуть Максу ключи. У меня тоже есть вещи от родителей, которые очень важны для меня. И я не могу игнорировать это.
Антон опять ластится. Целует бесконечно. Губы опухли и побаливают.
– Спокойной ночи, – повторяю уже который раз. – Аринка уже весь телефон мне оборвала. – Антооон… спокойной ночи…
– Спокойной ночи, – почти не разрывая поцелуя. – Только, я не усну. Буду думать о тебе. Всю ночь.
– Уснешь. Уснешь, – отстраняюсь. – Все, Антон. Я пойду!
– Напишешь?
– Что?
– Сообщение.
– Так я прямо сейчас спать лягу.
– Так ты сейчас напиши, – настаивает он полушепотом. – Вот прямо сейчас придешь и напиши.
– Что написать?
– Напиши, что - нибудь… напиши: Спокойной ночи.
– Антоон… я же уже засыпаю…
Еле-еле, но мне удалось от него вырваться и уйти спать. Когда легла, от него было несколько милых сообщений: «Спокойной ночи, моя маленькая неМаляка». «Я уже скучаю». «Может, все-таки ко мне?» «Ладно, отдыхай». «Спокойной ночи»
– Это дьествительно очень мило. Так почему же ты страдаешь? Не понимаю, дьетка? – спрашивая все с тем же акцентом, Мигель разглядывает меня с сочувствием и сильным волнением. Он сидит на карточках около меня. Я на стуле. – Потом он тебя обидел?
– Нет. Дальше… Мы виделись почти каждый день. В течении месяца.
– Знаю. И? – Мигель встает, подливает мне еще кофе, и снова садится рядом. Пытается успокоить. – Что же произошло после? Почему ты явилась такая зарёванная?
– Потом… мы виделись реже, – утираю слезы. – Все реже и реже… сначала Антон уезжал на чемпионат. Затем у него были какие-то проблемы на треке. А я то на работе, то – за папой ухаживаю. Ему сделали еще две операции, и он… очнулся…
– Да. Да. Дьетка. И это я помню. И я очень рад… это замечательные новости! Ты собрала денег папе на лекарства, отложила немного на реабилитацию. Договорилась на его работе, что заплатишь за дом чуть позже, и они пошли тебе навстречу. Отлично сдала экзамены и у тебя остался лишь выпускной. Ты нашла еще одну подработку, – я киваю, пока Мигель перечисляет. – Наша умника. Трудяга. Но почему ты плачешь? – он разводит руками. – Что случилось? Это из-за его родителей?
– Нет, его мать уехала надолго, занимается какой-то благотворительной программой. Отец постоянно работает. Мы с его родителями так толком и не пообщались. Единственное – я ближе узнала его сестру Веронику. Но она… Она ненавидит меня и каждый раз, когда я прихожу к нему домой, она с такой ненавистью и призрением на меня смотрит, говорит всякие колкие фразы… про то, что я ему не подхожу.
– И ты из-за нее плачешь? Эта девчонка так задьела тебя?
– Нет! – беру платочек. Высмаркиваюсь. – Не из-за нее… я стараюсь на нее не обращать внимания! Как и на Любу… но она давно не старается меня задеть… словно… потеряла ко мне интерес… словно… я ей больше не соперница… меня это удивляло…и… радовало… но сегодня утром, после экзамена я зашла в туалет, а они там кучкой стоят у зеркала с подружками. На меня внимание не обращают. И тут Люба говорит… я сережку свою потеряла… с бриллиантом…
Реву еще громче.
– Ох, Мигель… – заливаюсь слезами.
Архип заглядывает, знаками у Мигеля спрашивает: Что случилось?
Мигель рукой ему машет, чтобы ушел, чтобы не мешал.
А я продолжаю:
…вот такую смотрите… большая… сережка… Такая огромная на висюльке… такая… Она показала всем, и меня спросила, не видела ли я. И мне тоже показала… Они искали, она сказала, что это ее парень подарил, что он ее очень любит… что у них долго не ладилось, но они помирились… что были вместе ночью и теперь все будет хорошо… что-то еще… а он… он…
– Варь, я уже не знаю, что и предположить. Что же еще? Что он? Он злился, что вы мало видьелись? Или догадался, что ты скрываешь от него свою работу? И причем тут эта девушка?
– Нет. Он не догадался. Но он стал странно себя вести. Постоянно был занят на гонках и временами пристально на меня смотрел, все спрашивал, доверяю ли я ему… потом… – шмыгаю носом. – Вроде бы все хорошо было. Он сказал, что не настаивает, что если я ему не доверяю, то он подождет… и потом… и…
– И?
– После экзамена я пришла к нему домой, мы договаривались посмотреть вместе фильм, а его не было. У него экзамены были в другой день. Он должен был быть дома. Я ждала в гостиной больше часа, на сообщения он не отвечал, когда начала звонить – он не брал трубку.
Начинаю рыдать сильнее. Прикрываю лицо мокрыми солеными ладошками.
– Дьееткаа, я сейчас сам заплачу. Ну же!
– Я набирала еще и еще, а он не отвечал. Дома была Вероника, она сказала, что у него есть дела и люди поважнее меня. Что он наконец-то одумался… кажется так… потом сказала:
«Не беси меня своим присутствием. Поднимись в его комнату, подожди там».
Отпиваю кофе. Перевожу дыхание. Кулачками тру опухшие веки.
– Я поднялась, легла на его кровать. Его все не было. Я сначала не заметила, сейчас вспоминаю… кровать…
– Что?
– Кровать была смятая… то есть… покрывало было смятое, когда я зашла. И пахло духами женскими… у меня голова кружилась от этого сумасшедшего неприятного запаха.
– Ты говорьишь какими-то загадками. Чьи духи?
– Я подумала, мне мерещится… но этот запах… это ее запах… ее духи… она постоянно ими набрызгана! Всегда… в его комнате больше не было моего любимого аромата чистоты и лимона. Только ее ненавистный аромат!
Мигель сочувственно кивает, настаивает, чтобы я продолжила рассказ.