Троица. Будь больше самого себя
Шрифт:
Специфичность мозгов
Всегда лучше сохраняется в тайне то, о чём все догадываются.
В своё время, именно в стенах нашей Клиники неврозов, которая затем получила его имя, Иван Петрович Павлов проводил свои знаменитые «Клинические павловские среды».
Уже будучи нобелевским лауреатом, академиком, учёным, увенчанным мировой славой, Иван Петрович занялся исследованием психических расстройств.
В нашей клинике ему представляли
Результатом этой грандиозной работы стала простая и изящная схема, определяющая два ключевых психологических типа, с которыми мы действительно имеем дело в своей психотерапевтической практике:
• шизоиды (которых Иван Петрович ещё называл «мыслительным типом»)
• и истерики (которых он также назвал «художественным типом»).
И в том, и в другом случае наблюдается, как считал Иван Петрович, своего рода рассогласование в работе корковых отделов головного мозга и его подкорковых структур – таламуса, гипоталамуса, среднего мозга и т. д.
Причём, у «мыслителей» верх берёт кора, а у «художников» – подкорка.
«Мыслители» словно бы оторваны от действительности, им куда комфортнее пребывать в своих размышлениях. Они ведут себя так, словно бы мир вокруг них может остановиться и подождать, пока они что-нибудь придумают, решат, сообразят, сделают какое-то умозаключение и т. д.
Но мир, как известно, ждать никого не будет. И если бы в дикой природе какое-то животное выкинуло подобный фокус, то его бы быстро превратили в завтрак, обед или ужин.
Так что инстинкт самосохранения у представителей этого психологического типа словно бы спит, им как будто бы наплевать на возможные опасности. А точнее говоря, они их просто не замечают.
Это не значит, что «мыслители» не тревожатся и не переживают. Ещё как тревожатся! Вопрос – из-за чего?
Как правило, они создают в своей голове какую-то интеллектуальную конструкцию чрезвычайной сложности и ужасно нервничают по её поводу. То есть, не из-за того, что вокруг них масса реальных рисков, а по надуманным поводам. Реальные же угрозы не вызывают в «мыслителях» отклика, они им будто бы и неведомы вовсе.
По этой причине другие люди часто абсолютно не понимают, в чём причина переживаний человека с таким вот странным типом психической организации: он, на их взгляд, психует там, где «всё хорошо», «на ровном месте», а там, где реально «всё плохо», «страшно» и «опасно», – он спокоен как танк, по зитивен и видел всех в гробу в белых атласных тапках.
С «художниками» дело обстоит иначе, но не наоборот. По И. П. Павлову, у представителей этого психологического типа над рассудочной корой доминируют весьма эмоциональные подкорковые структуры.
В этих отделах мозга базируются наши истинные желания, наши страсти, чувства, переживания. Но, из-за рассогласованности коры и подкорки, «художники» этого буйства своих страстей зачастую даже не осознают.
Это тоже по-своему удивительно: чувства охватывают человека, но он думает не о них, а думает прямо ими – своими страстями и переживаниями.
Представьте себе это на очень простом примере. Допустим, женщина хочет, чтобы мужчина проявил в чём-то инициативу. Но это лишь её внутреннее ощущение, которое она не вполне осознаёт. Если же она его осознает и скажет своему кавалеру – мол, давай-давай, друг, пора действовать! – то инициатива окажется уже на её стороне, и весь план её подкорки пойдёт прахом.
Мужчины часто подобные сигналы не считывают и с удивлением для себя «вдруг» натыкаются на обиду и раздражение. Причём, эта обида возникает у женщины тоже как бы сама собой – в обход рассудка. Понимает ли женщина, что сама поставила своего мужчину в сложную ситуацию, и что он, по большому счёту, ни в чём не виноват?
Теоретически – да, понимает. Но её подкорке этого никогда не объяснишь, потому что сама она сейчас думает этим чувством – обидой и разочарованием. Подкорка чего-то хотела, но в осознанную стратегию (при помощи коры) это желание у женщины не превратилось, а дальше – или повезло (мужчина чудесным образом сам догадался, что от него ждут), или извините.
Так что, спору нет – женщина в такой ситуации действует подчас очень «художественно», но нельзя назвать подобную тактику эффективной.
И в этой своеобразной невнятности – вся суть нашего полового инстинкта, состоящего из причудливой вязи сложных, противоречивых ощущений – и хочется, и колется, и мама не велит (подкорка и хочет, и тревожится, а кора с её сознательными установками не позволяет, дополнительные проблемы накручивает).
«Мыслитель» в такой ситуации действовал бы, конечно, иначе: он бы всё продумал, создал бы все необходимые инструкции и чётко бы выдал их партнёру. Мол, я всё понял – делай так-то и так-то.
Но проблема «мыслителя» в другом – он настолько увязает в своих рассуждениях, что порою совершенно не слышит собственные желания (подкорку).
Он начинает их как бы придумывать умом, а в результате постоянно мажет мимо цели, ощущая странную чувственную неудовлетворённость.
Итак, Иван Петрович Павлов предложил нам модель из двух типов, основанную на самых передовых нейрофизиологических открытиях своего времени – весьма, надо признать, рабочую, эффективную и адекватную модель (о чём я могу с уверенностью говорить, ссылаясь уже на свой психотерапевтический опыт).
Однако же исследования великого физиолога никогда не учитывали социальное поведение животных, а это, согласитесь, важная часть нашей жизни.
Именно данный пробел и был потом с лихвой восполнен учёными-этологами – Конрадом Лоренцем, Николасом Тинбергеном, Франсуа де Ваалем и многими-многими другими выдающимися исследователями поведения животных.
В своих научных работах они показали, что мы являемся заложниками не только отношений внутренних структур нашего мозга, но и социальной общности, к которой биологически предназначены.