Тролль Ее Величества
Шрифт:
– Тэндх прав. – Лесной Камень положил свою руку на гарду меча – знак того, что готов начать поединок. – Яра готов умереть?
– Сегодня? – хрипло рассмеялся человек. – Сегодня – нет. Но я буду готов сразиться с тобой, когда твои воины помогут мне найти и уничтожить тех, кто сегодня должен был прийти сюда.
– Зачем мне нужны они? Есть и другая, легкая добыча, которая не бежит, не прячется по лесам.
– А разве ты не хочешь отомстить кому-то за своих воинов? За твоих сородичей? – Вождь непонимающе дернул ноздрями. – Тому, кто за шесть солнц
Лесной Камень мгновенно убрал руку с меча.
– Вот видишь: наши интересы совпадают. Поверь мне, этот человек среди тех, кого я ищу.
– Это был бор-От из Меридена. Я вспомнил его. Рано или поздно я найду его.
– А почему не сейчас? Пока он здесь, рядом, скрывается от нас. Ведь он боится, иначе бы открыто шел по дороге, а не прятался под кустами и деревьями. А ты знаешь, что “нет приятней мести, чем трycy, забравшемуся на скалу”, не так ли? И более того, я обещаю тебе: как только мы найдем этого бор-Ота и ты насладишься своей местью, я покину твою орду и вернусь к Уча Игону.
Упоминание имени старого шамана заставило вождя орды отодвинуть мысль об убийстве Яры на долгое потом. Одно дело ослушаться и бросить вызов себе подобному, другое – тому, кто перед ужином запросто общается с духами. Тем более что именно великий шаман прислал к нему тэндха, наказав помогать и слушаться его.
Именно к этому и подводил разговор хитроумный человек. Орк вспомнил, кто кому должен здесь подчиняться и почему.
– Хорошо. – Лесной Камень, как подобает вождю орды, хотел оставить последнее слово за собой. – Как только мы найдем этот караван и я напьюсь вина мести, ты уйдешь от нас, куда тебе захочется самому. Твое слово, тэндх?
– Договорились! – Яра был сама покладистость. – Я дал слово. Ты дал слово. Когда все закончится, каждый пойдет своей дорогой.
В груди Яры все клокотало от ярости и унижения. Еще никто в этой жизни не заставлял его делать то, что претило ему самому. Да еще требовать от него слова.
Орк, важно кивнув, повернулся, собираясь сделать первый шаг из кольца разговора.
– Эй, вождь! – неожиданно окликнул его человек. Орк обернулся.
– Если ты еще раз назовешь меня тэндхом, то я буду называть тебя при всех не иначе как сесболдоу. – У Лесного Камня отвисла челюсть. – Кажется, я правильно произнес это слово?
Если бы я вовремя не увернулся, то лавка, которую я смастерил своими руками неделю назад, та самая, что еще пахла березой и отдавила на прощание ногу Дожу – Дырявому Мешку, угодила бы мне прямо в лоб!
А так ее обломки обсыпали мне плечи, крохотными деревяшечками закатились за шиворот, намекнув, что разговор принимает не только нервный, но где-то и неприятный оборот.
– ЛУККА!!! – Голосок мамули, камнепадом ударившись о стены моего дома, заставил задрожать потолок. Сверху посыпались штукатурка, паутина и еще какая-то живая дрянь, мгновенно рассосавшаяся по полу вслед за исчезнувшим за порогом кошаком.
– Лукка! – До мамочки дошло, что если говорить со мной потише, то это обойдется намного дешевле, чем ремонт дома и наши похороны. – Не смей уподобляться таракану и ползать по земле, притворяясь, что от рождения не понимаешь, кто, о чем и зачем с тобой сейчас говорит!!!
Я быстренько переметнулся под стол, заметив в руках мамули дубинку, позабытую здесь Большим Озом месяц назад и приспособленную мною под молоток при постройке ныне уже покойной скамейки.
– Мама, – засунул голову в высаженное окно братец Дуди, – Лукка уже согласился?
– Еще нет, маленький, потерпи немного! – Я так и не понял, по чему пришелся первый удар озовской дубинкой – по столешнице или все же по моей бестолковой голове.
– Ну, тогда я еще немного погуляю, ладушки? – разочарованно попросил братик и скрылся.
– Ма, – высунул я руку из-под осыпающегося стола, – попроси, пожалуйста, Дуди не выходить со двора: у меня осталось очень мало соседей, а те, кто еще жив, крайне трусливы и постоянно болеют пугливостью.
– Не трусь! Не в пример тебе малыш сам в силах позаботиться о себе!
– Вот этого я и боюсь! – Вжав голову в плечи, я выскочил из-под укрытия с целью попасть на лестницу второго этажа.
И только я оказался на расстоянии вытянутой руки от мамы, как в моей спине вспыхнул ни с чем не сравнимый жаркий огонь. Точнее, как раз там, где… ну… Ну, именно там, короче!
Меня подбросило в воздух и швырнуло как раз в проем двери, за которым и начиналась заветная лестница. Стоит ли говорить, что наверх меня вознесло, как невинную душу на небо. Оказавшись в комнате, я живенько запер ее, подперев шкафом. Правда, не столько ради пользы дела, сколько ради осознания того, что я сделал все возможное, чтобы хоть ненамного приостановить этот ураган, налетевший на Уилтаван из Вечной Долины.
Открыв окно, я, не раздумывая, спрыгнул во двор. В комнате раздался грохот падающего шкафа и чего-то еще. Скромный, красного кирпича, с балкончиком, двухэтажный особняк затрясся с ног до головы, осыпаясь с крыши черепицей.
– Лукка, ну почему ты не хочешь поговорить с мамой? – После недоуменного вопроса меня подняли за ремень с земли.
– Дуди, – безуспешно старался я вывернуться из лапищ братца, вертясь в воздухе, как паук на нитке, – для того, чтобы нормально говорить с мамой, нужно, чтобы она была в нормальном настроении и на нормальном же расстояний. От меня, конечно!
– Доброе утро, сосед! – окликнул меня из-за каменного забора Теш-Берг. Единственный во всей округе человек, который за полтора года моего проживания в столице Бревтона так и не захотел менять место жительства. Я называл его дядя или дядюшка Берг. Не знаю почему, но ему нравилось, когда я называл его именно так. Особенно в каком-нибудь кабачке, где нас почти не знали. Бывало, дядя Берг хлопнет (если, конечно, достанет!) меня по плечу: “Как дела, Лукка-Висельник?!!”, а я ему: “Отлично, дядюшка Берг!”, и перед стариком моментально появлялась выпивка “за счет заведения”.