Трон Знания. Книга 1
Шрифт:
Прошуршала ткань платья, сбоку замерло серое пятно.
– Сколько тебе исполнилось? – спросил Адэр, не сводя взгляда с Вилара.
– Двадцать три, мой господин.
Адэр не мог взять в толк, почему друг так нервничает. Сидит мрачнее тучи, на скулах ходят желваки. И этот стол… вино, конфеты, фрукты… Неужели маркиз испытывает какие-то чувства к девице без роду без племени?
– Полагаю, нужен еще один стул, – произнес Адэр.
Вилар тяжело поднялся и побрел через лужайку.
– Сядь, – приказал Адэр
Немного помедлив, Малика опустилась на краешек сиденья.
Потягивая вино, Адэр рассматривал ее: идеально ровная спина, расправленные плечи, опущенный взор. Сама невинность. Артистка…
– В огромном саду, в одном и том же месте, в одно и то же время я, маркиз Бархат и ты… Не находишь странным?
– Вельма сказала, что здесь меня ждет сюрприз.
Сюрприз ждал, но только не ее. Из окна кабинета Адэр видел, как Вилар приехал с сиделкой Малики. Затем ввели в заблуждение слова Гюста и путаная беседа с другом. И теперь Адэр мысленно смеялся над невесть откуда взявшейся завистью к чужому успеху у какой-то сиделки. Ведь в сад заставило ринуться не что иное, как нежелание делить с Виларом свою избранницу на ближайшую ночь.
– Но я не думала… – Малика заметно смутилась.
– Что сюрприз – это я, – закончил фразу Адэр. – Ты ведь надеялась найти здесь одного маркиза.
Она зарделась:
– Я пришла сюда не по своей воле.
– Разве?
– Конечно! – с непонятной горячностью воскликнула Малика. – Вельма обманом выпроводила меня из комнаты. Она считает, что мне надо больше находиться на свежем воздухе. Но я люблю гулять рано утром, когда только-только встает солнце.
– Странная причуда.
– Это не причуда.
Адэр изогнул бровь.
– Вы вряд ли меня поймете, – тихо промолвила Малика.
– Все зависит от того, как ты объяснишь.
– Хорошо. Я попытаюсь. Моя жизнь идет по кругу. Днем, как любой человек, я допускаю промахи…
– Промахи в чем?
– В поступках, суждениях или мыслях, – сказала Малика и умолкла.
– Продолжай.
– Днем допускаю промахи, вечером о них жалею, ночью набираюсь ума, утром радуюсь новому дню и возможности исправить ошибки. Именно этот кусочек моей жизни мне нравится больше всего. Поэтому я люблю встречать рассвет.
Адэр допил вино, со стуком поставил бокал на стол:
– И странное мировоззрение. Впервые вижу человека, для которого восход солнца является символом сомнительных возможностей.
– А что для вас значит рассвет?
– Абсолютно ничего. На рассвете я сплю.
– Неправда. Каждое утро, возвращаясь из сада, я вижу вас в окне вашей спальни.
Адэр откинулся на спинку стула. Рассудок возмутился – плебейка уличила его во лжи.
– Я наблюдаю, как одна полоумная особа нюхает траву и обнимается с деревьями. И жалею, что не отправил ее вместе с Вайсом в психиатрическую клинику.
Малика улыбнулась.
Захмелевший разум заставил впиться глазами в девичьи губы. Совсем некстати вспомнился спор между сокурсниками. Одни утверждали, что пухлые губы у женщины – признак строгости и умеренности. Другие твердили о признаке истеричности и доминирования. Третьи говорили о страстных натурах, притом страстных до крайностей. Кто-то доказывал, что обладательница пухлых губок воспринимает окружающий мир чувствами и чувствами живет.
Так кто же Малика: холодная, расчетливая змея или искусно завуалированная блудница?
– Ты спишь с ним? – спросил Адэр.
– Что?
– Ты спишь с маркизом?
Малика вскочила:
– Кто дал вам право…
– Сядь! – оборвал ее Адэр.
– Как только вернется Йола…
– Сядь!
Малика опустилась на стул и вздернула подбородок:
– Как только вернется Йола, мы с Муном покинем замок.
– Это уж как я решу.
– Людям, которые вместе пережили страшную ситуацию, нельзя быть рядом. Они вызывают друг у друга неприятные воспоминания.
– В этом ты права. Я никогда не забуду, как ты обещала за мной вернуться и не сдержала слово.
– Простите, – произнесла Малика тоном, с каким люди не извиняются, а бросают вызов.
– Слушай внимательно. Я вынес из лагеря не тебя, а нечто, замотанное в грязную дерюгу. Это нечто я хотел оставить в долине, но пожалел мальчишку. И только в клинике Ларе я решил украсть тебя у смерти. И ты уж постарайся, чтобы я никогда не пожалел об этом. – Адэр взял бутылку. – Можешь идти.
За спиной затихли шаги, где-то в зарослях тонко и тоскливо засвистела пичуга. Не отрываясь от горлышка, Адэр допил вино, облокотился на стол и уткнулся лбом в кулаки.
***
Рука скользила по старой скамье. Надо же, сумели отремонтировать! Витиеватый рисунок – листочек к листочку, лепесток к лепестку – без каких-либо видимых изъянов выглядел так, как нарисовано в старой книге. Только в те далекие времена скамья стояла под раскидистым деревом с яркими листьями. Мун говорил, что они бархатисто-изумрудного цвета. Он частенько рассматривал рисунки вместе с Маликой. Она тыкала пальчиком, а он пытался объяснить, чем отличается один цвет от другого.
Будучи маленькой девочкой, Малика не расставалась с этой книгой. Стоя на аллее перед высокой лестницей, перелистывала истертые страницы, находила нужную картинку и не верила глазам. Неужели замок когда-то выглядел именно так? Огромные вазоны с пестрыми цветами украшали лестничную площадку перед центральным входом, по обе стороны высокой двери светились фонари в кованых оправах, на крыше развевался флаг Грасс-дэ-мора, стены без разводов и пятен выглядели по-настоящему серыми – единственный цвет, оттенки которого Малика различала.