Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
Адэр придвинулся к Трою вплотную и проговорил еле слышно:
— Или вы со мной, Ваша Светлость, или вы против меня. Постоять в стороне не получится.
Проводив престолонаследника и принцессу взглядом, Трой переложил заботу о Великом на плечи придворных и, представив, сколько сейчас людей толкается в подземном переходе, направился в зимний сад. Ему всё равно с Моганом не по пути. Лекьюр выделил Великому апартаменты в западном крыле дворца. Троя поселили в комнатах на верхнем этаже гостиницы. Прежде покои короля Тезара и
Несмотря на густые предрассветные сумерки, за стеклянными панелями стояла белая пелена, на фоне которой листва деревьев и цветущие растения выглядели вызывающе ярко.
Великий сел в соседнее кресло. Издав звук, похожий на сдавленный стон, вытянул ноги:
— Как же хорошо… Я уже стар для таких праздников. А ты как?
— Судьба подвергает людей испытаниям, — проговорил Трой, взирая на куст, усеянный шипами и алыми цветочками. — Слабым раздаёт подзатыльники, сильных выдёргивает из толпы и, как безжалостный молот, куёт их волю. Чем сильнее человек, тем тяжелее испытания.
— Ты стал философом, Трой.
— Ты должен гордиться сыном, а ты принижаешь его перед каким-то Лекьюром.
— Посмотри на меня, Трой! — произнёс Моган, продолжая сидеть в небрежно-изящной позе. — Посмотри! Кого ты видишь? Всего лишь короля Тезара. А мой сын будет королём трёх государств. Не он добивается этого, а я! Я! И ты называешь это принижением? Я возвышаю его. Или ты ослеп?
— Не боишься его гнева?
Скривившись, Великий взмахнул рукой:
— Прекрати.
Трой придвинулся на край сиденья и заглянул Могану в лицо:
— Скажу только тебе и скажу только один раз. Придёт время, и Адэр выпрямится как прут и вспорет всех, кто пытается его согнуть. Он перестанет преодолевать преграды и пройдёт их насквозь.
Моган наклонился вперёд и проговорил, понизив тон:
— Скажу только тебе и скажу только один раз. Я не вечный, Трой. До конца линейки моей жизни осталось не так уж и много делений. Я хочу взять на руки внука, надеть на сына корону и умереть. Именно в такой очерёдности. Иначе всё, что мы с тобой создали, пойдёт прахом.
Тяжело вздохнув, Трой откинулся на спинку кресла и, прижав кулак к губам, устремил взгляд на свиту и охранителей, ожидающих монарха Тезара и его преданного соратника.
*
Первый день Адэр провалялся в постели, ссылаясь на похмелье. Второй день провёл за игрой в карты с отпрысками королей. Выигрывая партию за партией, поглядывал на Луанну, сидевшую в окружении принцесс и фрейлин, и с трудом сдерживал довольную улыбку. Из-за непогоды сорвалась конная прогулка по окрестностям столицы, Луанна расстроена — он должен вести себя соответственно. А так хотелось подзадорить приятелей и от души посмеяться.
На третий день небо выдохлось, в лучах солнца иней на окнах засверкал как позолоченное кружево. В парке загудела снегоуборочная техника. Гюст выведал у гвардаров, что на расчистку горного серпантина обычно уходит не более суток, а значит, завтра в полдень можно отправляться в путь. Адэр приказал секретарю договориться о встрече с Лекьюром и почти сразу получил приглашение в королевские апартаменты.
— Чудесный день, — сказал Лекьюр, утопая в глубоком мягком кресле, и указал на кресло напротив. — Прошу.
Усевшись, Адэр покрутился, пытаясь принять солидную позу. В таком кресле удобно дремать, но никак не вести серьёзную беседу. Посмотрел на короля: волнистые волосы, заправленные за уши; возле крыльев носа не скрытые пудрой капилляры; костюм без претензий на элегантность; домашние туфли. Внутренний голос пробубнил недовольно: его принимают, как члена семьи.
— Мне доложили, что вы хотите завтра уехать, — промолвил Лекьюр.
В голове застучало: кто доложил? Великий? Трой? Гюст? Кроме них о преждевременном отъезде никто не знал. Адэр специально попросил о встрече с королём, чтобы сообщить о своих планах и объясниться.
— Непогода нас всех ввела в уныние, — вновь заговорил Лекьюр. — Уверяю вас, теперь вам будет не до скуки. Моя дочь настоящая затейница.
— Ваше Величество…
Умолкнув на полуслове, Адэр поднялся. Приблизился к портрету Норфала в полный рост. Верхний угол рамы перехвачен чёрной лентой. Перед картиной букет чёрных лилий. В лице друга внутренняя свобода и душевное равновесие. Свобода и равновесие — именно то, в чём так нуждался Адэр.
— Я проявил неуважение к вашей дочери, Ваше Величество, — проговорил он, устремив взгляд на короля. — Я готов освободить её от данных мне обещаний.
— Неуважение? Маленькие мужские шалости. Куда мы без них? — Лекьюр сложил руки на животе. — Позвольте дать вам совет.
— Буду премного благодарен.
— Присвойте своей придворной даме статус официальной фаворитки, и Луанна никогда не войдёт в вашу спальню без приглашения.
— Приму к сведению, — промолвил Адэр, а хотелось крикнуть: «Нельзя же так! О дочери надо говорить с позиции отца, а не с позиции мужчины!»
В груди забурлило желание стереть с узких губ Лекьюра лисью улыбку.
— Я знаю, что у вас есть документ с признанием заговорщиков.
— Есть, — сказал Лекьюр. Улыбка сползла. Теперь с хитринкой заблестели ореховые глаза, обрамлённые прямыми, как стрелы, ресницами.
— Организатором заговора был ваш прадед?
— Да.
— Вы с такой лёгкостью это говорите.
— Мне скрывать нечего, Адэр. Особенно от вас. Да, мой прадед подстроил поджог библиотеки в Лайдаре. И что? Он отомстил за смерть своей дочери. Кто его осудит? Разве соизмеримы жизнь любимого дитя и какие-то бумажки?