Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
Выслушав просьбу Эйры о встрече с искупленцем под номером тринадцать — двадцать три — тридцать три, начальник полистал её паспорт, будто надеясь найти что-то запретное между страниц. Немного посидел в полной задумчивости, машинально постукивая ногтями по столу:
— Ну и как мне проверить?
— Вы никогда не видели мою фотографию в газетах? — улыбнулась Эйра.
Любого человека сбил бы с толку её вид. Разве приближённые к королю ходят в стоптанных сапогах и в стареньком пальто?
— Видел. — Начальник швырнул паспорт на стол. — Нужен
— А чем этот не подходит?
— Вы понимаете, куда приехали?
— Понимаю.
— Не понимаете. — Начальник бросил на конвоира грозный взгляд. — Выведи её и проследи, чтобы уехала.
— Вам придётся меня вытащить, потому что сама я не уйду, — проговорила Эйра. — За нарушение закона о неприкосновенности высокопоставленных чиновников вы получите десять лет на двоих. За неуважительное отношение к советнику Его Величества — четыре года на двоих. И я сделаю всё, чтобы вы отбывали срок в этом искупительном поселении.
— Искупленцы на лесоповале, — произнёс конвоир, стянув с головы кудлатую шапку. Что снял, что не снял: на голове осталась та же копна, даже цвет волос и меха одинаковый. — Будут поздно. Подождёте?
Похоже, он нагрешил здесь больше, чем начальник, раз сдался без сопротивления.
— Подожду, — сказала Эйра и переставила стул поближе к самодельной печке. — Подростки тоже на лесоповале?
— Да, — ответил начальник, потирая небритый подбородок.
— Что они там делают?
— Сучки рубят, ветки рубят, кору обдирают. — Начальник махнул конвоиру. — Принеси нам чаю что ли.
За окном стремительно темнело. Зимний день сам по себе был недолгим, а в лесу он и вовсе заканчивался быстро. Белый свет фонарей залил площадку за окном, выдернул из сумрака бараки и туалеты, сбитые из фанеры. Донёсся злобный лай собак, послышались командные крики.
— Ведут, — сказал начальник и задёрнул на окне шторы.
Эйра не стала возражать. Неизвестно какие чувства пробудит в ней вид измученных подростков.
— Малолетки живут в этом здании, — промолвил начальник, словно услышав её мысли. — Моются тёплой водой, ходят в тёплую уборную. Кормят их лучше. Топим углём и отходами производства. Территорию освещаем генераторами. Их в подвале целых пять. Раньше освещали керосином. Намучились. Бараки не отапливаются. Взрослые здесь искупают вину, а малолетки исправляются.
Начальника прорвало. Он говорил и говорил о перевоспитании подрастающего поколения, силясь заглушить своим голосом отборный мат, просачивающийся в щели рамы: за окном, на площадке, проводили перекличку.
Наконец кто-то крикнул:
— По баракам!
Начальник умолк. Послышался топот башмаков по камням, залаяли, подвывая, собаки. Дверь распахнулась.
Глядя на Эйру во все глаза, Луга переступил порог, поставил ведро с водой, прислонил к стене швабру и низко поклонился:
— Госпожа…
— У вас семь минут, — сказал начальник, обращаясь к Эйре. — Столько времени уходит на мойку пола. Вы же не хотите, чтобы ваш подопечный прослыл сукой? — И вышел в коридор.
Эйра приблизилась к Луге. В плечах раздался, а лицо, как тающий воск.
— Тяжело?
Он усмехнулся:
— Не дом отдыха.
Эйра обняла его и прошептала:
— Я тебя вытащу. Не сегодня. Чуть позже. Но обязательно вытащу. Драго, Мебо, Талаш… все здесь. Передают тебе привет. Видел машину возле калитки?
— Нас заводят через ворота. С другой стороны лагеря. — Луга улыбнулся. — Никогда не думал, что стану по ним скучать.
За дверью покашляли. Начальник намекает, что истекла минута?
Отстранившись, Эйра провела пальцами по колючей впалой щеке:
— Тормун в колонии?
— В Рашоре.
— У Хлыста? Хлыст нашёл его?
— Не думаю, — проговорил Луга. — Плохо выглядишь. Будто вместе сидим.
— У нас мало времени. Рассказывай.
Луга отвёл Эйру от двери. Может, не хотел, чтобы подслушали. Может, хотел постоять возле жаркой печки и хоть немного согреться. Фуфайка на нём тонюсенькая — не та, какую выдали в следственном изоляторе. И тряпка с номером пришита мужской рукой: криво, чёрными нитками. И ботинки другие, и штаны. Кто-то с Лугой «обменялся» вещами.
— Я познакомился тут с одним, — заговорил Луга. — Он помог мне, я ему. Он человек опытный, третья ходка. Зашёл разговор о малолетках. Я осторожно, осторожно… Ну он и рассказал, что был тут такой. Постоянно плакал. А плакать здесь нельзя. Скрипи зубами, но не плачь. Его и пригрели местные. Пригрели, как девочку. Ну и пошло-поехало.
Эйра опустилась на стул, обхватила рукой горло:
— За что посадили?
За дверью покашляли. Начальник минуты отсекает. Знает, что на часы никто не смотрит.
— Украл какую-то хрень. Дали всего год. Вышел бы, новую жизнь начал. А его меченым сделали. У таких нет новой жизни. Каждый «добрый» дядя метку ставит, прижигает шляпкой гвоздя щёки, шею. Такое не спрячешь. А за воротами меченых поджидает другой «добрый» дядя и увозит их в Рашор. Есть в Рашоре улица Штанов. Там они и работают шлюхами в штанах. Здесь все повязаны, Эйра. Все. И паханы, и начальник, и надзиратели. Все. Вытащи меня отсюда, и я Криксу такое расскажу…
— Какая кличка у Тормуна?
— Сосунок.
— Может, это не он, — с сомнением промолвила Эйра.
— Он. Отец раньше работал на прииске. Убил троих: хозяина магазина и его сына с другом. Ему дали двадцать лет и отправили на каменоломню. Всё сходится. А… и ещё… есть мать и брат с сестрой. — Луга затряс руками. — Я ничего не говорил. Это всё мой «дружок» сказал. Он пацана тоже грел.
Эйра принялась вышагивать по комнате:
— Какой у твоего дружка номер? Попробую добиться с ним встречи.
— Убили его. Я только тебе написал, его и прирезали. Десять дней назад. Тут за одну ночь перерезали всех, кто хоть как-то был связан с Хлыстом. Я молчал, как мыша… Руки-ноги тряслись. Всё вспоминал, говорил я кому-то о Хлысте или нет.