Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
Стискивая кулак и мысленно повторяя: «Камень в кулаке, камень в груди», Эйра вместе с мужчинами съехала по склону. В пяти метрах от места спуска путники обнаружили дверь. Драго взялся за скобу, приваренную к железному полотну, и, дёрнув со всей силой, чудом не заехал плитой себе в лоб. Дверь не была заперта изнутри, поэтому просто распахнулась. За ней находилась решётка: новенькая, не успевшая поржаветь. Видимо, её установили сектанты, чтобы проветривать туннель.
Защитники недолго возились с навесным замком: вырвали его вместе с петлями.
Эйра сжала камень ещё сильнее и вошла внутрь.
*
За окном висела луна, освещая окна бани, замазанные белой краской. Баню не топили вторую неделю: видимо, придерживали дрова для празднования независимости Рашора. Гадалки закрыли свою богадельню, опасаясь быть побитыми за неверные предсказания. Работники ресторана и игорного заведения дремали, уронив головы на пустые столы. На дверях магазинов блестели новенькие добротные замки. Единственное, что работало в полную силу — это публичный дом, стоявший неподалёку от вотчины братства Белых Волков.
— Похолодало, — проговорил Брат, войдя в кабинет. Поворошив угли в камине, посмотрел на Людвина. — Что читаешь?
— Считаю, — уточнил духовный отец и дыхнул на замёрзшие пальцы. — Похоже, к утру ударит мороз.
Опустившись на стул, Брат вытянул ноги к огню:
— Мороз — это хорошо.
— Что же хорошего? — Людвин соединил ладони, прижал к губам. — Сибла в плащике. Совсем замёрзнет.
— Если уши резал кто-то криворукий, заложники истекут кровью. Холодно — это хорошо. Для них хорошо. Кровь не так быстро вытекает.
— Не мели ерунду, — скривился Людвин и зашелестел бумагами. — Еды на три дня. Если выпустить волков в поле, хватит на неделю.
— Сибла расстроится. — Выпрямив спину, Брат воздел глаза к потолку. — Верую в тебя и верю в чудо.
— Чудо произойдёт, если стражи войдут в город, а бандиты не заметят.
В кабинет влетел воспитанник:
— Там стучат.
— Где? — подхватился Брат.
— В колодце. Мы лампочку меняли. И вдруг слышим: стучат!
Духовный отец последовал за Братом и воспитанником, бормоча под нос:
— Ох ты ж Боже мой… Прозевали…
Брат оглянулся:
— Ключ!
Людвин ринулся обратно. Трясясь и причитая, вытащил из сейфа связку ключей и побежал по коридору.
В подвале уже собрались сектанты.
— Я по нужде отошёл, — оправдывался караульный. — Меня не было пять минут. И как назло, в эти пять минут…
Из тёмной ямы доносился мальчишеский голос:
— Сейчас откроем. Подождите. Сейчас-сейчас.
Вскоре из колодца выбрались защитники, в грязи и хвое. Окинули толпу жёсткими взглядами:
— Где Людвин?
— Я. — Духовный отец выступил вперёд. — Это я.
— Посторонние в доме есть?
— Все свои, — заверил Людвин. — Только братство и слуги.
— Крикни в колодец.
Духовный отец склонился над краем:
— Это я, Людвин. Крикс, это ты?
Мглу в яме прорезал луч фонаря.
— Моруна… — прошептал духовный отец и, опустившись на четвереньки, воскликнул. — Малика! Господи…
Взирая на светлое пятно над головой, Эйра промолвила:
— Я не залезу. Мне нельзя разжимать кулак.
— Мебо, Талаш, вперёд! — приказал Драго. Повернулся к Эйре спиной и слегка присел. — Обхвати меня за шею. — Когда она обвила шею руками, начал карабкаться по скобам. — Сколько ты весишь?
— Не знаю.
— Вернёмся в замок, я тобой займусь.
Драго взбирался быстро, будто бежал. Не прошло и минуты, как Талаш и Мебо вцепились в Эйру и вытащили из колодца. Она зажмурилась от яркого света.
— Малика… Эйра… — Людвин взял её под локоть. — Идём, милая, идём.
Щурясь, она побрела через толпу сектантов, опасаясь на кого-то налететь. Свет белый, одеяния белые, стены белые, в напольных плитах искристое отражение ламп. Рай да и только. И лишь камень в кулаке напоминал, что это ад.
Людвин предложил Эйре пройти к нему в кабинет. Она отказалась. Села на ступени лестницы, окинула взглядом огромное помещение с витыми колоннами. Скамейки сдвинуты к стенам, на помосте трибуна, сбоку скрученный ковёр. Двери забаррикадированы столами.
С Эйры сняли пальто, накинули на плечи вязаную кофту, дали кружку с горячим чаем.
— Думаешь, Хлыста это удержит? — спросила она, глядя на баррикаду.
— Не удержит, но на душе спокойнее. Ночью налётчики так и шныряют. — Людвин сел рядышком, покосился на её стиснутый кулак. — Сибла у них.
— Мне жаль. — Эйра поставила чашку на ступеньку и громко проговорила: — Кто знает, где находится улица Штанов?
С десяток Братьев вскинули руки.
— Ты, — указала Эйра на белобрысого человека. — Беги туда и узнай, есть ли в домах терпимости Сосунок. И возьми деньги. Заплати ему за ночь.
Переглянувшись, сектанты принялись оттаскивать столы от дверей.
— Покормите моих ребят, — попросила Эйра. — Только быстро. У нас мало времени.
Поднявшись, взяла чашку и, подойдя к окну, посмотрела на залитый лунным светом двор особняка. По вольерам, установленным вдоль забора, метались волки, взвывая и вгрызаясь в прутья.
— Что с ними? Голодные?
— Сказал бы, что тоскуют по Сибле, — промолвил Людвин, приблизившись. — Но они — звери. Тоскуют по воле.
Эйра сделала глоток чая. Сладкий, как раз то, что надо.
— За волками ухаживал Сибла?
— Ухаживал. Это он упросил Крикса дать нам волков. Видела бы ты, как он нервничал, когда я предложил кормить их объедками из ресторанов. У нас деньги были на исходе. Мне тогда казалось, что о волках он думает больше, чем о Братьях. — Взгляд Людвина стал глубоким, будто устремлённым в себя. — Он называл себя ангелом, а потом стал называть Белым Волком. Дело не в названии Братства. Просто волки защищают своих самок.