Трон Знания. Книга 5

Рауф Такаббир

— Через годик-другой здесь будет по-настоящему зелено, — проговорил Эш довольным тоном. — Заслуга придворных Адэра.

Малика скользнула взглядом по деревцам на обочине дороги. Посажены, скорее всего, прошлой весной или осенью.

— Когда он переехал из Лайдары в свой старый замок и окружил себя придворными, исключительно молодыми дворянами и дворянками, — продолжил Эш, — мы подумали: всё, остановка. Сейчас начнутся балы и пиры, о стране никто думать не будет. А оно вон как вышло.

— Как? — Малика повернулась к Эшу.

Ветоны —

мужчины и женщины — были чертовски хороши; с них бы картины писать. Правильные тонкие черты лица, изогнутые крылом брови, светло-серые, почти стальные глаза. Малику не раз посещала мысль: может, и в ней течёт их кровь? Она не считала себя такой же красивой, но волосы, как у неё — иссиня-чёрные, густые, блестящие, — были только у ветонского народа.

— Каждый придворный — покровитель чего-то. Один — танцев, второй — рисования, третий… Да что я тебе рассказываю? — Эш улыбнулся, смущённый пристальным вниманием Малики. — Приедешь в замок, Адэр тебе сам всё расскажет. Хотя, нет, скажу. Вот эти деревья посадили селяне. Староста посёлка каждый год их в спину пихал, и всё без толку. Не то, что деревце, петрушку не сажали. И тут одна придворная дама решила возродить традицию алян.

— В посёлке живут аляне? — спросила Малика, выискивая взглядом подтверждение словам Эша.

Аляне — ещё один удивительный народ, пришедший на земли морун с запада Краеугольных Земель, — умели превращать рядовой день в праздник. Кто-то заскучал — украсил разноцветными тряпицами крыльцо, не успел оглянуться, а в доме уже гости: с пирогами и дудками. Кто-то захотел в один присест огород перекопать — воткнул возле калитки с десяток лопат, на рукоятки яркие колпаки нацепил, не успел квас по кружкам разлить, а над огородом уже смех летит.

— То-то и оно, что не аляне, — проговорил Эш. — Приехала эта дама со своей компанией к кому-то на род'uнки. В смысле, поздравить семью с рождением ребёнка. И посадила под окнами берёзку. Собственными руками посадила. Представляешь? Мол, пусть ваша дочка будет такой же красивой, пусть солнышку радуется. Потом приехала к кому-то на свадьбу и дубок посадила, чтобы семья была крепкой. А наш народ простой, до хороших примет жадный. Уже за посёлком начал деревья на счастье сажать. И это не только здесь.

— Интересно… — протянула Малика. Почему она раньше до такого не додумалась?

— Адэр всерьёз вознамерился превратить Грасс-дэ-мор в цветущий сад, — после недолгого молчания вновь заговорил Эш. — У старост голова уже трещит, как это сделать. Есть такие селения, что там вообще ничего не растёт. Земля плохая, песок и глина.

Малика покосилась на Эша. Зачем он это ей рассказывает? Она лучше его знает, какая в Грасс-дэ-море земля.

— Так один староста, знаешь, что придумал? Стал торговый налог землёй брать. Едешь к нам овощами-фруктами торговать, вези чернозём. Привёз пару мешков — торгуй. Не привёз — вали к чёрту. А за ним и другие старосты потянулись.

— Что у вас произошло, Эш? — спросила Малика.

— У нас? — повторил он и перехватил руками руль. — Я тебя порадовать хочу. А ты сразу — что произошло? У нас теперь всё по-другому. Народ чуток ожил.

Малика отвернулась к окну. Эш что-то утаивает…

— Помогает? — поинтересовалась она, указав на щит с надписью: «Если вам не дали чек, обратитесь в налоговую инспекцию, и вам возместят стоимость покупки».

— В посёлках — нет. Там соседи друг друга не сдают. А в городах — да. Штрафуют за подпольную торговлю только так.

— Кто такая Ирмана?

— Ирмана? — переспросил Эш.

— Мы проехали больницу имени Ирманы.

— Моруна.

Решив, что ослышалась, Малика какое-то время смотрела на проплывающие за окном дома из потемневшего камня. Сведя брови, повернулась к Эшу:

— Больнице дали имя моруны?

— Я же сказал: у нас теперь всё по-другому, — произнёс он и после паузы добавил: — Ну, или почти всё.

— Адэр ездил за Долину Печали?

— Порывался. Этот вопрос на Большом Совете раз десять обсуждали. У Адэра только одно: «В Грасс-дэ-море нет резерваций, а целый полуостров до сих пор в блокаде». А ему: «Не будите зверя». — Передёрнув плечами, Эш поморщился. — Прости, Малика. Я не хотел тебя обидеть.

— Что говорили о морунах?

Эш кивком указал на Кенеш:

— Надо ли при ней?

— Надо.

— Это всего лишь мужская болтовня.

— Значит, клеветать на морун вам можно, а посмотреть, что у мужиков в штанах, моруне нельзя.

Эш вытаращился на Малику.

— Смотри на дорогу, — сказала она и скрестила руки на груди. — Я изменилась, Эш. Ты прав. Теперь всё по-другому.

— На морун никто не клеветал, — промолвил он, отвернувшись.

— Что говорили? — повторила Малика, взирая на счастливого Парня, бегущего перед машиной.

— Одни боятся, что моруны начнут мстить. Хотя большинство не верит в ваше проклятие.

— Зря.

Эш кивнул:

— Я говорил им, что зря.

— Одни боятся, а другие?

Эш поёрзал, словно из сиденья вылезли шипы, и он хотел задницей стереть их в порошок.

— Другие… Тебе слово в слово или как?

Малика хмыкнула:

— Врезалось в память?

— Если десять раз услышать — и не то врежется.

— Говори.

— «Кому принадлежала эта земля? Морунам. Они законные хозяйки Грасс-дэ-мора. А значит, и правительница, которую они усадят на трон, по их мнению, будет законной».

— Вы боитесь переворота. — Малика потёрлась щекой о плечо. — Если нас не любят, почему клинике дали имя моруны?

— Не только этой клинике. Почти во всех крупных посёлках священнослужители открывают приюты, больницы, школы и дают им имена морун, которые когда-то жили там.

— Почему?

— Поговаривают, что так приказал Адэр, хотя точно никто не знает.

Опустив затылок на подголовник кресла, Малика закрыла глаза. Она хотела с Муном и Кенеш перебраться жить в гостиницу Вельмы. Видать, ещё рано.