Троны Хроноса
Шрифт:
Почти веселый, несмотря на страх, никогда его не покидавший, Барродах отключил пульт и вышел.
Не часто кому-либо удается наблюдать своими глазами этапы борьбы за престол — и Моррийона при этом не будет!
Дымок из курильницы поднимался прямо вверх в неподвижном воздухе, и в помещении висел тяжелый кисло-сладкий запах. Анарис, следя за прозрачными струйками, поднял глаза вверх и встретился с пустыми глазницами дедова черепа над фамильным алтарем.
Со времени своего назначения наследником Анарис больше ни разу не преклонял перед ним колен. Не дошли ли до отца
Нет никаких оснований предполагать, что это так. Анарис посмотрел на Эсабиана — тот в глубоком раздумье стоял на коленях, облаченный в черные одежды эгларрх гре-иммаш. Ежелунный обряд, долженствующий успокоить мятежный дух Уртигена, убитого Аватаром во время борьбы за престол, служил центральным столпом отцовского авторитета. Уступить его свершение признанному наследнику значило бы создать слишком большой перевес в их теперешней борьбе.
Особенно теперь, когда эгларрх совпал с Каруш-на Рахали. Анарис чувствовал усиленные эмоции тарканцев, стоящих вокруг, да и сам испытывал то же самое.
Эсабиан, встав, склонился над углями в медной жертвенной чаше, затем занес жертвенный стилет над своим левым запястьем и начал предпоследнее обращение к умершему:
— Даракх этту мизпеши, Уртиген-далла. Даракх ни-палиа энташ пендеши, прон хемма-ми ортоли ти нархх. (Яви нам свое милосердие, великий Уртиген. Да не падет твое возмездие на потомков твоих — возьми взамен мою кровь, которая некогда была твоей.)
Он погрузил стилет в вену, повернул его, и в чашу хлынула струя темной крови. Угли зашипели, и пахучий дым от них повалил вверх, окутывая череп Уртигена. Запах горящей крови проникал прямо в мозг всех присутствующих, вызывая целый комплекс эмоций. В такие минуты Анарис особенно полно понимал, что значит быть должарианцем. Одна часть его сознания наслаждалась наплывом бурных ощущений, другая боролась с ними.
Но тут пульт стазисного контроля, стоящий в дальнем углу помещения, громко защелкал. Стазисные заслонки здесь были размещены столь же густо, как и в покоях Аватара. Кто-то ахнул, пол под ногами затрясся, и плотные драпировки на стенах заколебались.
Эсабиан не отреагировал на это открыто, но в его застывшей позе Анарис прочел настороженность и гнев. Он гневался еще сильнее оттого, что никто не произнес ритуальных слов, которые однажды помогли Анарису «вызвать» дух деда: Уртиген миз-пеши — милость Уртигена.
Просто всем ясно, что причина этого явления не Уртиген, а Пожиратель Солнц. Или карра, как, без сомнения, верят тарканцы. Если эти вездесущие демоны из должарских преданий где-то обитают, то Пожиратель Солнц — самое для них подходящее место. Моррийон говорил, что серые называют станцию Пастью, и тарканцы, конечно, того же мнения, просто их суровая дисциплина воспрещает им произносить это вслух.
Но в чем же все-таки дело? Возможно, станция обладает какой-то чувствительностью к эмоциям собравшихся здесь людей? Как-никак она поглотила уже трех темпатов. Точнее, двух с половиной. Норио отрезали голову и выбросили ее в космос.
Анарису стало весело: наделенный темпатией Пожиратель Солнц сделает Каруш-на Ракали весьма интересным. А сильное тело Вийи, возникшее у него в памяти, вызвало чувство иного рода. Она придаст всему этому еще больший интерес.
Эсабиан произнес слова отпущения:
— Чупкун иммашен энах т'галл. Этарр! (Жертва принята. Ступайте!)
Чар-Мелликат, командир тарканцев, поднялся, отдал поклон, и гвардейцы вслед за ним двинулись к выходу. Их торжественный марш подпортил особо непристойный звук открывшейся двери.
Анарис тоже встал с колен, но отец жестом задержал его.
— Уртиген мизпеши, — сказал Эсабиан, пристально глядя в глаза сыну. Анарис, не мигая, выдержал его взгляд, и Аватар добавил: — На этот раз ничего. — Он коротко рассмеялся. — И в прошлый тоже.
Он знает. Эта мысль встревожила Анариса, чего Эсабиан, как видно, и добивался.
— Пойдем, — сказал отец и, не дожидаясь ответа, пошел к двери. — У Лисантера есть для тебя кое-что интересное.
Анарис так и не успел достойно ответить на откровенный выпад отца. За дверью ждали двое тарканцев, почетный караул Эсабиана — высшая честь, доступная этим беззаветно преданным солдатам. Они никогда не отходили далеко — сторожили под дверью, готовые явиться на зов.
Малейший намек на хорейские свойства Анариса мог свести на нет все его старания склонить их на свою сторону. Не это ли подразумевал отец, делая свое замечание?
Однако в лаборатории Лисантера Анарис понял, что дело не только в этом. Ученый проводил их в небольшую смежную комнату, и тарканцы заняли пост у двери. Барродах уже ждал их там вместе с двумя громадными человекообразными фигурами, совершенно неподвижными. Сенсорные устройства на их лицах были расположены так, что придавали роботам идиотско-злобное выражение — точно у недоразвитых детей, которые любят обрывать ножки насекомым. Эти, однако, предназначались для расправы над более крупными объектами, а именно для борьбы с Шиидрой. Наверное, те самые огры, которых Барродах взял у Хрима.
Анарису, несмотря на его артелионскос воспитание, стоило труда не выказать удивления: огры имели облик кипанго — карра из должарской легенды, которые могут смотреть сразу и вперед и назад и бросаться на свою жертву в любом направлении.
Он чувствовал на себе взгляд отца — тот был как будто слегка разочарован отсутствием реакции со стороны Анариса. Не сказав сыну ничего, Эсабиан велел ученому:
— Показывай.
Лисантер с поклоном прошел к единственному в комнате пульту.
— Я считаю небезопасным включать их программу полностью, мой господин. Демонстрация будет проходить под руководством станционного компьютера — и когда она закончится, они будут подчиняться только вашему голосу. — Лисантер показал им цепочку с чем-то вроде драгоценного камня. — Для людей, на которых огры не должны обращать внимания, нужно будет сделать вот такие бирки.
Ученый набрал на пульте код. Левый огр тихо загудел, его сенсоры осветились, и два индикатора на месте глаз вспыхнули красным огнем. Анарис взял на заметку поручить Моррийону выяснить: сам ли Эсабиан приказал сделать огров такими или это сделали барканцы по каким-то своим мотивам.