Троны Хроноса
Шрифт:
Подняв глаза, она увидела, что он ждет. Прямой голубой взгляд, вьющиеся темные волосы, тонкое лицо. И рот с юмористической складкой, которую, должно быть, даже смерть не сможет стереть.
— Вы согласны выйти за меня замуж? — спросил он.
Смысл его слов дошел до нее не сразу.
Затем поток насыщенных памятью эмоций хлынул в ее сознание, и она утратила всякое чувство времени и пространства.
Это продолжалось недолго. Она быстро ассимилировалась и поняла, что переживает шок. Она уже была однажды замужем, хотя тот брак был заключен на расстоянии,
Но недавно она осознала, что никогда прежде не была влюблена. И вот человек, которого она любит больше всех на свете, предлагает ей то, к чему готовили ее с самого рождения, к чему она стремилась всеми средствами с самого возвращения Брендона на Арес.
— Почему? — спросила она.
Его профиль был задумчив. Медленно направив машину вниз к анклаву, он сказал:
— Оказавшись на этом месте, мне пришлось постигать его прерогативы и препоны в ускоренном темпе — а вы были рядом, шли со мной в ногу и в целом, полагаю, видели перед собой те же цели. Я не знаю никого более подходящего на роль Кириархеи, чем вы.
Это было больше, чем имела бы она с Семионом, который ясно дал ей понять, что после смерти Панарха Геласаара ее задачей будет царить в кругах высшего света, не вмешиваясь в военные или правительственные дела, относящиеся исключительно к его компетенции. Брендон, в свою очередь, не менее ясно дал понять, что они будут не только царствовать, но и править совместно.
Но этого ей было недостаточно.
Ваннис сделала несколько глубоких вдохов и, пользуясь тем, что они висят одни в крутящемся цилиндре между искусственными небом и землей, спросила:
— А как же Вийя?
Он мягко посадил аэрокар на подушку, и двигатели с тихим воем умолкли. Последняя клавиша отключила и пульт — в темноте Ваннис видела только белый камзол Брендона и силуэт его головы. Но она знала его голос и слышала, как он старается говорить ровно, чтобы не показаться откровенным — дружески, чтобы избежать интимности.
— Не знаю, согласилась ли бы Вийя мириться с ограничениями, связанными с титулом Кириархеи. Если нам доведется встретиться снова, мы, я надеюсь, будем жить вместе. Но я не могу оставить вас здесь как своего врага, Ваннис. Правительство у нас совсем новое, ситуация шаткая — я должен видеть в вас союзницу, хранительницу и попечительницу до окончания войны.
Многолетнее обучение не смогло помешать чисто человеческой реакции.
— А тем временем будете гоняться за своей рифтершей, которая хочет быть с вами в постели, но не в совете.
Брендон вздохнул, откинув голову на спинку кресла.
— Самое важное для человека в высшем и духовном смысле — это специфические черты его удовлетворенных желаний. Разве вы не вслушивались в подтекст речей во время приема рифтерской делегации? Кое-что там предназначалось для Дулу высшего круга — для вас.
Итак, Элоатри снова оказалась права. Ваннис крепко прикусила губу и промолчала.
— До того, как покинуть Артелион в день своей Энкаинации, я подумывал о том, чтобы найти рифтеров и переманить их на свою сторону, если получится. Вийя это знает, а я знаю другое: если бы она думала, что я способен забыть свой долг ради постельной партнерши, она выкинула бы меня из своей койки прямо в вакуум. В свое время она собиралась освободить одного из своих, Локри, если Панархический суд вынесет ему приговор. Освободить или умереть.
Ваннис подумала о тренированных десантниках, охраняющих зону лишения свободы, вспомнила черные глаза и должарский выговор Вийи — и содрогнулась. Да, Вийя вполне способна сознательно подвергнуть свою жизнь смертельной опасности. Но раньше Ваннис не приходило в голову, что ее мотивом может быть преданность, а не просто склонность к насилию.
— Почему же тогда она бросила вас?
— Она не верит, что я смогу изменить Панархию так, чтобы в ней нашлось место для рифтеров. Или, скорее... — он поднял голову, и его профиль обрисовался на фоне черной стены позади аэрокара, — она не позволяет себе надеяться на это. Жизнь сделала ее недоверчивой. Пойдемте?
Стена снова закрылась, спрятав аэрокар. Они вышли на садовую дорожку, и Ваннис снова услышала поющие голоса, неутомимые в своем бдении. Пламя свечей просеивалось сквозь кружево вековых папоротников.
Ваннис усталыми глазами следила за движением огненного круга. Она подвела итог, и на нее нахлынул гнев, под которым таилось отчаяние. Она перестала следить за ходом игры, но Брендон не перестал — и полностью обставил ее этим своим предложением.
Он высказался ясно. Она будет Кириархией, но не женой. Не будет старинного венчального обряда с обетом нерушимой верности и обменом кольцами, как у Геласаара с Иларой.
Он знал о ее планах с самого начала и теперь сделал ловкий ход, противопоставив ее эмоции честолюбию.
Шах и мат.
— Еще кофе? — спросил он. — Ночь будет длинная...
Чьи-то голоса поблизости прервали его. Они оба оглянулись, и Ваннис снова заметила, что он напряжен не меньше, чем она.
— Прошу прощения. — Арторус Ванн вышел на террасу и поклонился. — Сообщение от адмирала Фазо — Хуманополис просит допустить его к гиперрации.
Брендон снова резко повернул голову, взглянув на Ваннис, которая принудила себя сохранять спокойствие, ничего не выдавая ни лицом, ни жестами. В его глазах она прочла не торжество, а озабоченность.
«...Вы не узнаете этого, если будете принимать обладание за любовь». Не он обставил меня, а я сама. Он в самом деле думает, что я люблю только власть.
С молниеносной быстротой она перебрала в уме то, что предшествовало его предложению. Да, он хочет покинуть Арес, но это не значит, что он бросает Панархию на произвол судьбы, — он просит ее, Ваннис, заменить его на посту. Он не осуждает ее политические амбиции и признает ее цели достойными. Его предложение основано не на холодном расчете игрока, а на душевной щедрости — он верит ей и полагается на неё.