Троны Хроноса
Шрифт:
Ты была трижды права, Элоатри.
Ваннис закрыла глаза. Рядом со знакомым до боли голосом стали слышны другие, и Брендон ушел.
21
Риоло тар Маньянгалли смотрел на мерцающий экран.
Не пульт, а игрушка. За годы своего общения с потомками Изгнанников Риоло научился мириться в числе прочего и с примитивностью их электроники.
Каютка у него была маленькая, некрашеная, всего с двумя стазисными заслонками. Вся ее обстановка состояла из туалетной кабинки и койки, а недавно
Игрушечный пульт явился результатом того, что Риоло проявил готовность к сотрудничеству и охотно отвечал на придирчивые вопросы изгнанника-панархиста Лисантера.
Рассеянно поглаживая себя над правой ключицей, Риоло вспоминал свои беседы с Лисантером. Барканцу потребовались все его умственные способности, чтобы скрыть диапазон своих познаний об ограх и в то же время не дать Лисантеру угадать, что он что-то скрывает.
Кажется, все прошло благополучно. Барродах разрешил поставить ему этот пульт — как бы для игр с невидимыми противниками, собирающимися в рекреационном помещении где-то на станции.
Какое-то время Риоло действительно играл, стараясь не выигрывать и не проигрывать слишком много. Но потом, решив, что бдительность Барродаха притупилась, он с легкостью взломал примитивную защиту, которую должарианцы ставили на своих пультах. Он давно уже понял, что они больше полагаются на страх, чем на технику. На страх и субординацию. Они явно не понимают, что единственная надежная система — это та, которая ни с чем не связана.
Тем не менее он соблюдал осторожность. Не следует слишком заноситься: однажды, когда он позволил это себе, его разоблачили и ошельмовали. Теперь он стремился вернуть себе то, что когда-то принимал как должное: невыразимую радость Восхождения.
Старательно оборудовав себе рабочее пространство за периметром игрового, он подумал о людях, живущих вне Барки. Они не знают, что такое Низ и Возвышение, они как черви, что копошатся в своих канюлях вдали от мозаичного лабиринта канюлей Цивилизации. Но черви эти настойчивы и очень многочисленны, поэтому пренебрегать ими не следует.
Теперь он радовался своей щепетильности. Взломав ворота, оборудованные должарианцами, он увидел следы четырех отдельных личностей, трое из которых умели манипулировать информпространством почти так же, как он, а четвертая во многом его превосходила.
Держа пальцы на клавишах, он стал обдумывать свой следующий шаг.
Двоих он опознал. Оба они программисты — один находился на далеком Артелионе, другая здесь на станции. Она рифтерша, и зовут ее Татриман. Ее пространство спрятано за солидным ограждением пространства Лисантера. Их взлом потребует времени и громадной осторожности, если он не хочет быть обнаруженным.
Третья персона была относительно новой — Риоло засек его или ее только по тайным, хорошо замаскированным переговорам с Татриман. Найти ее рабочее пространство будет трудно. А четвертая... она отдавала панархистским душком и оперировала с быстротой и эффективностью лазера. Попробуй такую подлови.
Риоло все еще думал об этом, когда дверь каюты без всякого предупреждения открылась. Двумя быстрыми нажатиями Риоло придал экрану видимость игровой ситуации. Его конструкция не только мгновенно производила это преобразование, но и передавала ему контроль.
— Следуй за мной, — сказал на уни вошедший бори в сером кителе. Позади, в ярко освещенном коридоре, виднелись двое вооруженных солдат в серой форме.
Глаза у Риоло сразу заслезились, и его позабавили страх и отвращение, с которыми бори косился на его голые красные стены. Риоло никогда не включал резкий свет, как эти болваны. Он надел защитные очки, а пульт тихо бибикнул, самостоятельно выключив игру и рабочее пространство, которое она маскировала.
Бори перевел взгляд с очков на гульфик Риоло, и на его лице отразилось презрение. Ну понятно — ты презираешь то, чего лишен сам, стерильный червь. Риоло, как всегда, притворился, что не замечает реакции своего сопровождающего, и молча вышел за ним в коридор.
Когда Риоло увидел, что его ждет Барродах, любопытство возобладало над страхом. Этот бори был выше его на каких-нибудь два сантиметра, а весил, должно быть, вдвое меньше. Истощенность, напряженность мускулов, оттенок кожи, крошечные блестящие зрачки немигающих глаз — все указывало на то, что человек этот безумен.
Он молча повернулся и зашагал прочь, не глядя, идет ли за ним Риоло. Все так же молча они сели в транспортную тележку и куда-то поехали.
Барродах остановил тележку у двери, где стояли навытяжку двое часовых в черном, и открыл эту дверь.
Риоло прошел за ним в комнату, обстановка которой составляла странную смесь техники и каких-то культовых атрибутов. В холодном воздухе висел тяжелый, неприятный запах, от которого по коже Риоло побежали мурашки.
Барродах нажал вестник у внутренней двери и в ответ на запрос назвал только свое имя.
Дверь открылась, и из нее вышла странная фигура. Высокий, как все должарианцы, этот тип вместо обязательного черного одеяния (Риоло узнал, что черную форму носят военные, исполняющие ритуал под названием палиах) был облачен в одежды с какими-то гнусными узорами, и его — нет, ее — безволосый череп покрывали повторяющие этот узор шрамы и цветные татуировки.
— Сенц-ло Адхаш, — с оттенком подобострастия произнес Барродах.
— Серах Барродах, — неожиданно мелодичным голосом ответила женщина. — Вы мне помешали.
— Служба Аватару требует нашего присутствия на Трансфигурации. — Барродах тоже говорил по-должарски, и Риоло стало страшно. Он никому не говорил, что Матрия доверила ему эту миссию потому, что он знает Должарский, но Барродах каким-то образом об этом проведал. Что еще ему известно?
Женщина сделала знак тонкой, в шрамах рукой, и Барродах кивком велел Риоло пройти в смежную комнату.
Если бы Риоло мог убежать, он бы это сделал: тонкий ноющий звук, исходящий оттуда, внушал ему ужас. Они, конечно, варвары, но он никогда еще так ясно не сознавал, что целиком находится в их власти.