Тропа Селим-хана (сборник)
Шрифт:
– Наш, - сказал Тишка, лежавший на спине лицом к звездному небу.
– По нашему-то болтает, а ведь кто его ведает.
Новость эта заинтересовала меня, и тут решение сложилось окончательно. Но я держал его про себя и задал Анисиму еще вопрос:
– Я слыхал, за кордон идти хотите?
– Командор это, - потупился Анисим.
– А мы не хотим. Нет. От своего корня отстать? Последнее дело.
– А когда же они намерены?
Берданка Анисима лежала на земле. Корочка подвинул ее к себе. Я уже освоился с положением. Я не просил
– Знака все нет, - сказал Анисим.
– От кого?
– Толкуют, будто от того человека тайного. Э-х!
– простонал он и провел ладонями по груди, по животу, словно сбрасывал невидимые путы.
– Капитан! Кликни своих! А? Накроем их всех, как мышей! Я проведу! А?
Он тяжело дышал. А Тишка не двигался, безучастно лежал и глядел на звезды.
– Нет, - ответил я.
– Не годится так. Мышей накроем, а крысу упустим. Вот что. Слушайте меня внимательно.
И я выложил свое решение. Выход у них один: помогать нам. Повиноваться нам беспрекословно. Вести нас к Командору и там делать все, что мы укажем.
– Вам известно все про нас, но и нам о вас тоже, - закончил я.
– Этого не забывайте.
Анисим кивнул и покорно опустил свою кудлатую, с проседью голову.
– В настоящий момент, - раздался высокий, слегка дрожащий от напряжения голос Корочки, - мы связаны с вами не на жизнь, а на смерть.
Он не удержался от громкой фразы. Корочка, милый Корочка! Нежданно-негаданно получили мы с тобой пополнение, стало нас четверо.
Надежное ли оно?
2
Шайка Командора ждала нас несколько часов попусту, почуяла недоброе и снялась со своего стойбища. Мы застали разбросанные ветки от шалашей, остатки маленького, осторожного костерка, серебрившиеся в ямке. К счастью, перебазировался Командор недалеко.
Фотографии Командора у нас не было. Она осталась в папке уголовного розыска где-то на Украине, где он орудовал перед войной, но я мысленно нарисовал себе его портрет. Верно, прыщавый детина, покрытый синими русалками, пронзенными сердцами и прочим орнаментом, грубый, с синевой под глазами от самогона, с хриплым, пропитым голосом. Такой образ уголовника сложился у меня давно, главным образом под влиянием книг. Вот почему, увидев Командора, я страшно удивился.
На узкой полянке, на примятом папоротнике, покоился в ленивой полулежачей позе бледный, очень тощий человек неопределенного возраста, узколицый, голубоглазый. Никаких признаков пьянства, никакой татуировки - руки украшены лишь тремя золотыми кольцами. Вежливым жестом он показал нам место возле себя. Мы сели.
Минуту-две Командор спокойно, небрежно, чуть прищурившись, рассматривал нас.
– Чекисты! Переодетые чекисты!
– вдруг закричал он тоненько, почти по-женски.
– Сыщики!
Мы
– Я па-ашутил, - молвил он и улыбнулся кончиками губ.
Потом беседа наша стала более деловой. Командора интересовало, почему мы так долго промешкали. Наши новые союзники уже доложили и причину, сочиненную нами в пути, - натолкнулись на пограничников, пришлось утекать. Командор желал знать подробности. Я разложил карту.
– Ma-алчите! Ма-алчите!
– взвизгнул он и задрыгал ногами.
– Почему у вас?…
Он показывал на мое запястье, вылезшее из рукава, - на коже краснела ссадина от веревок. И у Корочки остался такой же след. Я забыл о них, совершенно забыл. Вот она как сказалась, наша неопытность.
– Ваши завязали, - проговорил я не совсем уверенно.
– Вы приказали им.
«А был ли такой приказ?
– думал я.
– Может, скрутили нас по собственному почину».
– Ах, да, абса-алютно правильно, - изрек Командор, не спуская с меня глаз.
– Что?
– встрепенулся он.
– Нет, я не приказывал. Соврали. Мужики, знаете, народ пугливый.
Приступ подозрительности как будто кончился. Командор с любопытством потянулся за картой.
– Ва-аенная. Где вы достали?
– Стащил на офицерских курсах.
Я подробно пояснял, как нам двоим удалось запутать преследователей, как охраняется граница, куда высланы поисковые группы и заслоны. Все это была, выражаясь нашим языком, легенда, но звучала она, должно быть, убедительно. Вообще мой бравый вид, планшетка, знание местности и военные познания произвели на Командора впечатление.
– Я лично глуба-ако штатский, - заявил он.
– А-аднако, как же вы Новикова, а?
Это свое «а», врастяжку и слегка в нос, он вставлял постоянно. Ободренный вопросом, я ответил:
– Сам виноват Новиков. Напоролся. Я не стал бы стрелять. Вынужден был.
– А-агарчительно. Наделали шума, напортили нам. И чем же вы его?
Я вынул свой пистолет. Отнимет или нет? В то же мгновение на ладони у Командора оказался маленький револьвер, сияющий свежей полировкой.
– Милая игрушка, - он подбросил револьвер.
– К са-ажалению, я не умею обращаться.
«Врет», - решил я.
Конечно, десятки вопросов мучили меня. Прежде всего о загадочном субъекте, который должен подать знак. Но не все сразу. «Терпение!
– сказал, я себе.
– Излишняя любознательность может только повредить. Пусть пока спрашивает Командор».
И он спрашивал. Пришлось рассказать ему все: про беглого курсанта Трофимова и про бывшего продавца сельпо Вальковского, разбазарившего товару на триста пятьдесят тысяч. Корочка застенчиво потупился при этой цифре, словно услышал похвалу, потом сказал: