Тропа. Дорога. Магистраль
Шрифт:
***
Дежурство в больнице уже подходило к концу, когда парень услышал, как в ординаторской плачет "мать Тереза". Он осторожно постучал в дверь и вошел. Наверно, надо было дождаться, когда она ответит, но он не мог ждать.
– Клавдия Ивановна, с вами все в порядке?
Медсестра подняла заплаканные глаза, хлюпнула носом и принялась вытирать мокрые щеки.
– Ах, это ты, Герман. Не в порядке, сам видишь.
– Я могу вам помочь?
– Не можешь, наверно. У внука обнаружили заражение крови. Лечить теперь будут.
Гера сочувственно похлопал женщину по руке.
– Вылечат.
– Поговори, сынок. Лишним не будет.
Связи нашлись. И очень даже крепкие. Герман присутствовал при встрече главного врача детского медицинского центра и семьи Клавдии Ивановны. Ребенка определили в палату и стали лечить. "Мать Тереза" только и делала, что благодарила юношу, желала здоровья и долголетия дедушке и остальным родственникам, а потом и вовсе снова заплакала. Гера проводил ее до стула, оставил на попечение дочери и пошел к автомату с кофе, что заметил недалеко. Ничто так не бодрит, как этот напиток. Когда он уже потянулся за стаканчиком, рядом появилась женщина в белом халате.
– А вы к кому, молодой человек? Я вас не помню.
Гера смутился.
– Я... помогал устроить сюда мальчика, внука старшей медсестры. Мой дедушка знаком был с вашим главврачом, ну и вот...
Рассказ явно не получался. Парень смутился еще больше.
Алевтина Георгиевна, что значилось у женщины на бейдже, заведовала отделением и заинтересовалась, какого же мальчика приняли без ее ведома, и что вообще здесь происходит. Гера взял стаканчик с кофе и пошел к Клавдии Ивановне. Врач направилась следом. Вскоре она уже поняла, что за ситуация произошла на ее территории, и успокоилась, только парня попросила задержаться, узнав, что он носит фамилию Городецкий.
– Когда-то давно твой дедушка мне очень помог, и я хотела бы отблагодарить его, взяв тебя на работу. Пока санитаром, потом медбратом и врачом, когда ты доучишься. Ты ведь еще не думал, кем хочешь стать?
– Но я уже работаю санитаром, - возразил парень, но тут же смущенно добавил, - правда, я всегда хотел лечить детей.
– Вот и отлично. Значит, мы договорились. Оклад будет небольшой, но, насколько я уже смогла выяснить, больше, чем ты сейчас получаешь. К тому же, ты будешь под моим руководством набираться практических знаний. Ну, что, согласен?
Герман был так рад, что даже слова не смог сказать, только кивнул. Жизнь - все-таки, сложная штука, но интересная.
***
Несколько лет прошло в постоянной кутерьме. Работа в центре, в котором помогали детям с заболеваниями крови, смешивалась с учебой, и иногда к ним добавлялись небольшие приключения в виде прогулок, посещения клубов и встреч с партнерами. Постоянного молодого человека у Германа не появилось. Не потому, что он не хотел, как раз напротив, просто окружающие не могли смириться с тем, сколько времени Городецкий посвящает работе и учебе.
Гера получил диплом гематолога и ехал в родительскую квартиру, чтобы отпраздновать это событие. Лера должна была вот- вот родить второго ребенка, ждали девочку. Мама тепло встретила сына, обняла и с трепетом взяла в руки диплом. Лерка, на ноге которой повис Мишка, придерживала большой живот и охала. Не из-за брата, а потому, что ей уже было трудно стоять.
Торт был разрезан, а ароматный чай разлит по кружкам. Герман был рад снова оказаться среди родных, даже настроение отца его не напрягало, потому что он просто хотел побыть здесь, впитать в себя знакомые запахи, окунуться в эту атмосферу. Только не суждено ему было долго рассиживаться. У Леры отошли воды, и он вызвался проводить ее до роддома, оставив родителей сидеть с Мишаней.
В роддоме царила суета. Поступающие роженицы ждали, когда их смогут принять. Кто-то плакал, кто-то сдерживал крики. Гера не мог позволить сестре долго сидеть на неудобном стуле, он пошел искать врача, который принял бы ее без очереди. Открывая кабинеты все подряд, нашел такого.
Роман Алексеевич Сорокин как раз заканчивал осмотр последней пациентки, когда в его кабинет вломился парень, лет на пять младше его. Он извинился за вторжение и попросил принять его сестру, которая ждет в приемном отделении. Соколов собирался домой, но, увидев этого парня, передумал. Сработал гей-радар.
Отношения Геры и Ромы складывались неплохо. Оба работали в медицине и относились с пониманием, если кому-то нужно было дежурить или подготовиться к операции. Они не ограничивали пространство, встречаясь то в одной квартире, то в другой. Их обоих устраивали такие отношения, когда есть постоянный партнер для секса, интересный собеседник, и при этом нет ревности и бытовухи. Роман время от времени предлагал съехаться, но Герман всегда отвечал, что не стоит торопиться. Почему-то даже присутствие Ромы рядом не давало того ощущения семьи, которое он потерял несколько лет назад и не смог заново обрести.
Антон
В военной части, расположенной в нескольких часах езды от Саратова, кипела жизнь. Если можно было назвать жизнью существование от подъема до отбоя, выстроенное по правилам и отмеренное по времени. "Старожилы" быковали, новенькие, стиснув зубы, старались привыкнуть к режиму и своим обязанностям, которых стало в разы больше, чем прав, а начальство военной части смотрело на все это, не вмешиваясь. Тоше, как единственному ребенку, любимому и избалованному родителями, было тяжелее многих. Он никогда не курил так много в попытке успокоить свои нервы. И никогда не мечтал так о горячей домашней еде, приготовленной мамой. Кормили ужасно, особенно тошнило от тушеной капусты, которую давали чуть ли не каждый день.
Антон много раз благодарил небо за то, что в свое время пошел заниматься самбо. Эти умения очень помогали ему выстоять в драках, которые то и дело возникали среди молодых, горячих и озлобленных парней. Хотелось снять напряжение, но все способы, которыми он пользовался до того, как попал сюда, были вне доступа. Антон подолгу не мог заснуть, ему мешали запахи пота других людей, храп, скрипы пружинных кроватей и тихие перешептывания между соседями. Ему мешали мысли о доме, о том, каким он был дураком, что не хранил того, что имел. Он старался не загоняться и не впадать в тоску и депрессию, но понимал, что именно это с ним и происходит. Каждый день он зачеркивал цифры в календаре, каждый день он мечтал, чтобы скорее этот период в его жизни закончился.