Тропа
Шрифт:
Некоторое время висела пауза, затем Рэндал тоже опустился на землю, проворчал что-то вроде «дурак» и принялся доедать то, что оставалось у него в плошке.
Вечером перед их палаткой столпились возбуждённые Змеи и Плоскоголовые. Размахивая руками, в которых были стиснуты боевые дубинки и луки со стрелами, дикари вызывали к себе Медведя. В сгустившемся сумраке они смотрелись плотной массой. Их глаза блестели. Они хорохорились, стучали себя в грудь, очевидно похваляясь собственной храбростью.
Почти сразу, едва зашумели голоса снаружи, из типи шагнул Джек-Собака с ружьём в руке и демонстративно высморкался под ноги столпившимся туземцам. Следом вышел Рэндал, недовольно сдвинув
– Что стряслось, дружище? Что это их распирает?
– Похоже, эти парни решили разорвать на куски нашего приятеля, – проворчал в ответ Джек. – Он ведь – Сю.
За их спинами появился Медведь. Его лицо казалось высеченным из камня, ни единый мускул не дрогнул, выдавая волнение. Он стоял неподвижно, и взгляд его был устремлён куда-то сквозь фигуры кричавших, словно не видя их. Можно было лишь догадываться о чувствах, которые обуревали этого отважного воина, прошедшего через десятки сражений и свалившего не один десяток врагов.
– Раздери меня дьявол, если я когда-нибудь видел подобную выдержку! – воскликнул прибежавший траппер. – Этот кремень, пожалуй, будет не по зубам Змеям… Они сейчас лопнут с досады, что он не обращает на них внимания, или пусть меня называют желторотым в подобных делах!
– Ладно! – повысил голос Джек и направил на дикарей жерла своей двустволки. – У вас хорошие громкие голоса и прекрасно подвешенные языки, вы это здорово доказали. Теперь можете отправляться к своим скво и заняться более полезным делом, чем сотрясать воздух перед нашим домом, потому что мне это не нравится. Если вы этого не понимаете, то я запросто вам объясню другим языком.
Он сделал пару шагов к ближайшему индейцу и приставил стволы к его покрытому жиром лбу. Тот застыл. Позади Джека стоял, приложив приклад к плечу, Рэндал и медленно переводил ствол карабина с одного краснокожего на другого.
– Здесь мирный лагерь, – продолжал Джек, слегка надавливая оружием на лоб своей жертвы. – Мы приехали с другом… Он наш друг, понятно? Если хотите воевать с ним, воюйте и с нами. Или вы встречались с нашим другом в бою и позорно бежали, а теперь хотите наброситься на него всей стаей?
Тут Джек проворно перескочил к другому индейцу и приложил ружьё к его горлу.
– А разве ты, Прыгающая Птица, не воевал против меня раньше? Ты не помнишь, как твой топор разбил мне плечо? Но то была война. Затем мы стали дружить. Разве я приходил в дурном настроении к твоему дому после того? Разве злился я на тебя?… Здесь мирный лагерь, а вы пришли к нашему дому требовать смерти нашего друга!… Повторяю, что вам придётся сперва побеседовать с нами…
Те индейцы, которые понимали английскую речь, торопливо переводили слова белого охотника остальным. Бородатые звероловы привыкли хладнокровно встречать опасность в любых ситуациях, помня, что территория, где они занимались ловлей зверей, кишела дикарями. Индейцы знали характер Бледнолицых охотников. Они не раз имели возможность оценить их выдержку и ловкость. Нередко случалось, что двум трапперам приходилось сдерживать отряд в сотню индейцев до прихода подмоги. Они становились спиной к спине и держали на прицеле всякого, кто осмеливался приблизиться к ним. Стрелы индейцев не могли достать людей с огнестрельным оружием, если дикари держались на расстоянии безопасном, чтобы не попасть под пулю. Трапперы же никогда не стреляли одновременно, всегда держа одно из ружей наготове, покуда другое перезаряжалось. А стрелять они умели отменно.
Мало-помалу сгрудившиеся стали расходиться, и вскоре никого не осталось перед палаткой.
– Теперь, я думаю, самое время отправиться
Медведь посмотрел на испуганную сестру, которая выглядывала из палатки, и сказал ей:
– Не бойся, здесь нет врагов. Духи говорят мне, что ничего не случится.
МАТО УИТКО. ЕГО СОБСТВЕННЫЕ СЛОВА
Однажды мы кочевали к Волчьим Горам и сделали привал на берегу мелкого каменистого ручейка. Во время таких остановок мы никогда не устанавливали типи, но если солнце слишком припекало, то женщины сооружали для своих мужей маленькие навесы, набрасывая на четыре невысоких шеста край кожаного покрытия от палатки. Самые ленивые мужья вытягивались на земле и требовали, чтобы их обмахивали веерами, сделанными из птичьих крыльев.
Неожиданно для всех нас мы увидели всадника. Он неторопливо переезжал через ручей совсем близко от того места, где шумно резвились дети. Это был белый человек, но одежда его отличалась от привычного нам вида охотников. Ничто в его костюме не было сшито из кожи. Гораздо позже, когда я попал в большие города Светлоглазых, я увидел много таких нарядов и понял, что тряпичная одежда гораздо мягче и удобнее наших кожаных рубах и ноговиц. Но в те дни мы ещё не привыкли к такому облачению. Незнакомец вёл на поводу вторую лошадь, увешанную мешками и коробками. Вокруг него сразу собралась толпа. Вперёд протолкались мужчины, держа в руках луки и топоры.
– Кто ты такой? – закричал Короткохвостый Пёс, схватив лошадь чужака под уздцы. Этот воин всегда отличался грубым нравом и желанием запугать любого новоприбывшего своим громким лающим голосом.
Но белый человек не проявил ни тени страха. Он широко улыбнулся и снял с головы шапку, которую мы тоже видели впервые. Она была очень плоская, похожа на лепёшку и спереди у неё торчал козырёк, за который незнакомец и держал свой причудливый головной убор. Некоторые из наших протягивали руки и ощупывали мягкие штанины и рукава его рубашки, принюхиваясь к ним.
– Что ты ищешь тут? – продолжал выкрикивать Короткохвостый Пёс.
Бледнолицый что-то ответил и достал из висевшей через плечо сумки предмет, очень похожий на таинственную тетрадь Ичи-Мавани, но чуть большего размера. Он перелистнул страницы, и мы увидели невероятно правдоподобные рисунки. На нас смотрели лица людей, и они казались живыми, разве что не шевелились! Лакоты не умели так рисовать. Мы изображали всё гораздо проще и условнее. Кто-то хотел дотронуться до рисунка, но Бледнолицый отодвинулся и повернул альбом к себе. Некоторое время он царапал в нём что-то, и мы молчали. Такая тишина наступала лишь в минуты, когда перед людьми совершалось нечто таинственное.
Когда он повернул к нам листок, мы увидели на нём себя самих, как видел нас белый человек со своей лошади.
– Великое колдовство! – послышались со всех сторон голоса. – Пусть он покажет нам, что он умеет ещё.
Мы позволили странному человеку поехать с нами. Мы все знали, что такое рисунок, потому что наши жилища и одежда всегда украшались узорами и фигурками животных и людей. Но никто из нас не умел так ловко работать руками, как этот художник. Никто не представлял, что изображение может быть так сильно похоже на живую форму. За Бледнолицым сразу закрепилось имя Вакан-Эчонна [xxxii].