Тропами подводными
Шрифт:
Я видел, как он раз пять спускался к одной и той же расщелине и подолгу, пока хватало воздуха в легких, замирал у выхода из нее. В конце концов за терпение и настойчивость он был вознагражден: на стреле ружья оказалась увесистая тупорылая гуаса — редкая и вкусная рыба. Сдержанный на похвалы доктор и тот, по-русски подняв кверху большой палец, поздравил сына.
В тот день вообще охота была на диво увлекательной и успешной.
Мы не охотились еще и получаса, а на моем счету уже было три лангуста, два синих скара (губаны), две отливавшие золотом собаки, «черна»
С трудом, после долгой борьбы, — стрела изогнулась, как спица в поломанном колесе, — я наконец извлек из узкой трещины в скале, скрытой незначительным выступом на глубине двенадцати метров, каменного окуня. Весил он килограммов десять, не менее. Забросив его в ялик и перезарядив ружье новой стрелой, я собирался было проверить соседнюю с трещиной нишу, как вдруг увидел картину, которая заставила меня содрогнуться.
Альбертико с вытянутым вперед ружьем опускался вниз по обрыву, преследуя «попугая», и ничего кругом не видел. А прямо на него двигалась двухметровая акула. То была белая акула-людоед, которая в Карибском море не уступает в свирепости ни тигровой, ни рыбе-молоту, ни акуле-мако.
Короткое заостренное рыло, полная острых треугольных зубов пасть вдвое шире своей длины, ничего, кроме жестокой решимости, не выражающие глазки, мощное, правильной формы торпедообразное тело внушали панический страх всем без исключения обитателям моря.
Я немедля поспешил к мальчику. Акула сделала легкое, еле заметное движение хвостом и замерла на месте. Потом поплыла в сторону.
Агрессивные намерения ее проявились сразу. Хищница ничуть не испугалась нас и, описывая ровные полукруги, продолжала приближаться, не спуская взгляда своих тусклых глаз именно с мальчика.
Оказавшись рядом с Альбертико, я увидел, что он не испугался. Он не струсил даже, когда акула, опустившись на большую глубину и набирая скорость, пошла в атаку. Я нырнул хищнице навстречу, готовый выстрелить. Но та вовремя отвильнула.
Мы с Альбертико стали спиной друг к другу и поспешили отвинтить наконечники; это всегда делается при встрече с акулой, если нет желания помериться с ней силой, — тупая стрела наносит хищнице укол, но не остается в ее теле. Мы готовы были к обороне, и я подумал: «Как же так, почему доктора нет с нами?» На секунду подняв голову над водой, я увидел и вовсе не объяснимую картину: опытный и смелый подводный охотник, который не мог не понимать смертельной опасности, нависшей над его сыном, плыл к лодке.
Между тем акула снова пошла в атаку. Теперь близость ее была настолько рискованной, что мне, нырнувшему ей наперерез, пришлось выстрелить.
Хищная тварь метнулась в сторону, но метрах в пятнадцати от нас остановилась. Укол стрелы без наконечника лишь испугал ее, не причинив вреда.
Пока я перезаряжал ружье — для этого надо всего секунд десять — пятнадцать, — к акуле присоединились еще две. Положение становилось критическим. Надо было как можно скорее подзывать лодочника.
Подняв голову над водой, я увидел доктора, плывущего к нам от лодки со стремительностью хорошего спортсмена на дистанции.
Тем временем акулы, все три, словно по команде старою и, пошли вниз. Мы знали, что это был их излюбленный прием для начала атаки. Не успели мы с Альбертико сообразить, что делать, как доктор уже был под нами. Усиленно работая ластами, он летел навстречу акулам. Мы нырнули за ним. Но, когда хищниц и доктора разделяло всего метров пять и столкновение казалось неминуемым, доктор быстро выставил вперед и раскрыл… зонтик.
То, что произошло в следующий миг, трудно себе представить. Перед нашими глазами блеснули три белые молнии — и хищниц след простыл.
«Вот так бабушкин зонтик!» — подумали мы и, переводя дыхание, поплыли к берегу.
Когда же на берегу мы принялись разводить костер, доктор, обращаясь к сыну, наставительно сказал:
— Альбертико, всему виною, очевидно, был твой никелированный нож. Его блеск манил к себе акул. Ты больше никогда не бери его с собой в море.
Затем доктор объяснил, почему акулы так пугаются простого зонтика.
— Акулам, — сказал доктор, — представляется, будто нечто более бесстрашное и сильное, чем они сами, движется на них.
— Когда открывается зонтик? — спросил Альбертико.
— Ну конечно! Зонтик в долю секунды превращается из точки в огромный темный круг.
После такого урока, преподнесенного нам доктором, мы уже никогда не выезжали на охоту в море без чудо-зонтика.
Глава XII. Самая опасная морская трусиха
В обычный год акулы убивают не менее сорока и не более трехсот человек.
Видный американский зоолог и токсиколог профессор Брюс Холстед в работе «Опасные морские животные» так высказывает свое отношение к этим хищникам: «Пловцы и аквалангисты боятся акул, вероятно, больше, чем всех других морских животных. Несмотря на огромное количество романов, легенд и ужасных рассказов, написанных на эту тему, фактов, свидетельствующих о взаимоотношениях акул и человека, мало. Мнения об агрессивности акул бывают самыми различными: от „большинство акул опасно“ до „ни одна из них не вредит“ человеку. Научные данные и записи врачей заставляют думать, что истину следует искать где-то между этими одинаково неприемлемыми крайностями».
А пионер подводного плавания Жак-Ив Кусто утверждает, что «из многочисленных — больше ста встреч с акулами самых различных видов я сделал два вывода. Первый: чем ближе мы знакомимся с акулами, тем меньше знаем о них. Второй: никогда нельзя предугадать заранее, как поведет себя акула».
В предыдущей главе я рассказал об одной из встреч с «королевами» моря, во время которой они проявили себя отменными трусихами.
Однако в моей практике спортсмена — подводного охотника — были и встречи, которые могли оказаться из-за агрессивности акул весьма печальными для людей в море. Чем же объяснить такое различие в поведении акул и что такое вообще эти рыбы в тропическом море?