Тропою Толтеков
Шрифт:
Женька решительно повернул голову и посмотрел. Его сердце захлестнула волна нежности: Лэя, тихонько посапывая носом, безмятежно досматривала последние утренние сны. Он осторожно придвинулся к самому лицу своей любимой и, как когда-то в первый раз, внимательно разглядывал ее прекрасные черты. Даже сейчас, когда глаза прятались за опушкой густых ресниц, тонкие черты лица, оттененные естественным макияжем сэйларской природы, не могли оставить его сердце равнодушным.
Он не удержался и, осторожно приподнявшись, коснулся губами ее щеки – в его любимое место, где кожа только покрывалась золотистым
Вдруг перед его затуманенным взором вспыхнули два огромных изумруда, сначала настороженно, потом изумленно и, наконец радостно. И Женя чуть не со стоном, словно мучимый жаждой, припал к ее рту, как к источнику живительной влаги, так и не дав ей сказать ни единого слова. Но Лэя все же высвободилась, чтобы радостно прошептать:
– Милый! Наконец ты со мной! Я даже «приготовила» твое тело поближе к себе, ожидая возвращения. Ты не представляешь, как я скучала, – Лэя шептала ласковые слова, наглаживая шикарную гриву своего любимого, а Женя бессовестно придавил ее всем весом, уткнувшись носом в ушко и слушая родной голос.
Он плакал – он не помнил, когда ему было так хорошо. Вся тяжесть, которая накопилась на его душе, разом прорвалась с этими слезами, и он чувствовал, как душа начинает наполняться новой силой и радостью. Наконец, ласки любимой и близость столь волшебно соблазнительного тела сделали свое дело: Женька, поднявшись на руках, весело посмотрел на Лэю и хищно облизнулся:
– Ну, чем будешь встречать своего гулену, моя принцесса?
– Собой, конечно! – игриво потупила глазки сэйларская красавица, а сама хитро пытаясь разглядеть, в каком состоянии находиться ее супруг.
– А как ты меня ждала, моя верная жена?
– Сейчас я тебе покажу! – и, обняв за шею, вцепилась в его губы, одновременно запустив руку под одеяло и начав там уже совсем нешуточные происки.
Женя отбросил мешающее одеяло и безжалостно накинулся на Лэю, чем вызвал у нее стон наслаждения. Дальше им стало не до бесед – хорошо Лэя, зная, что папа возвращается, уложила маленькую Элию в отдельную комнату. Но это все выяснилось позже, а сейчас у них в спальне, что называется, дым стоял коромыслом. Женька снова и снова упивался совершенным телом своей любимой, ставшим после рождения ребенка только еще более отточенным и грациозным. А Лэя, в ответ, старалась ублажить любые его прихоти, сама плывя в эйфории физического единения…
Наконец, они как две выжатых до конца тряпки, лежали рядышком, любуясь друг другом.
– Как вы тут без меня справлялись? – спросил он, проводя пальцем по тонкой шерстке Лэиных век – это было, чуть ли не самым любимым его занятием в такие минуты, и принцесса смирилась, позволяя супругу лезть ей в глаза.
– Да ничего особенного. Две недели – небольшой срок, - Элия, конечно, тоже успела соскучиться, но ничего – вы с ней все еще наверстаете.
– С тобой мы уже наверстали, – довольно заметил Женя и задумался. – Так, значит, я всего две недели здесь отсутствовал?
– Да, я вчера получила весточку от Лена, и сегодня мы все приготовили к твоему приходу. Зар с вечера прямо отсюда и сбежал в астрал, чтобы тебе в своей кровати оказаться.
– Уж не с ним ли ты прямо и легла? – почувствовал укол ревности Женя.
– Ага…- тянула, наслаждаясь моментом, супруга, но потом, скуксившись, добавила. – Правда, только после того, как его, то есть твое тело заснуло мертвым сном.
– Ах ты, плутовка! Решила меня разыграть? – Женька облегченно рассмеялся. – Нет, меня на этом не поймаешь!
Пока они, таким образом, выясняли отношения, солнце окончательно выбралось из-за гор и весело подсматривало за ними между штор. Вскоре из коридора послышался тоненький веселый голосок:
– Мамочка! – по полу простучали босые пяточки, и к ним в кровать запрыгнул маленький вихрь, сразу оказавшись верхом на Жене. Он пожалел, что не успел, как обычно, полюбоваться на их маленькое чудо, спящее в своей кроватке. Но малышка, уже весело подпрыгивая на нем, весело хихикала. – Папка, ты чего все у дедуски Илаила плопадал?
– Ага! Устами младенца... – Женька хитро посмотрел на Лэю, намекая, что теперь он знает, что тут делал Зар в его теле.
– Я не младенец! – заявила Элия. – Ты лучше скази, что мы будем делать с тобой сегодня?
– О-о! – воодушевленно воскликнул папаша. – Сегодня у нас будет самый чудесный день, какой только можно представить.
И действительно, это был восхитительный день. Женя, чувствуя, как неимоверно устала его душа, не заботился ни о чем и посвятил все это время целеустремленному бездельничанью. Он не мог даже подумать больше об астрале. Впрочем, и насущные дела на Сэйларе могли подождать. Он просто отдыхал вместе со своей семьей.
Лэя заботливо ухаживала за ним, с утра убежав вниз, приготовить завтрак и сделать все по дому. Взамен ее, к ним наверх протопали мохнатые ноги, и вскоре хозяину пришлось обниматься не только с Элией, но и с Хлюпом.
– А где Шастик? – требовательно вцепилась в мохнатую шкуру лонка Элия. Тот, после традиционного обнимания с Женей, деловито уселся на край кровати, хотя было видно, как он еле сдерживается, чтобы не последовать примеру Элии, которая скакала по кровати.
– Шастик же еще маленький, - вздохнув, сказал Хлюп. – Он еще спит.
– Не-а! Я зе не маленькая, а Шастик дазе сталсе меня! – заявила говорливая малышка и, за неимением маленького плющевого медвежонка, продолжила теребить Хлюповы уши.
– Элия, не оторви! – притворно взмолился, довольный лонк. – Они у меня одни!
– Не бойся! У тебя уши клепкие, – возразила Элия.
Женя только хихикал, наслаждаясь этой домашней идиллией. Потом они всем гуртом скатились по лестнице вниз и побежали на улицу приводить себя в порядок. Женька, по привычке схватив зубную щетку, мыло и полотенце, пошел на мостки. Хлюп сразу притормозил, сославшись на неотложные дела по дому – на мостках он бывал только в силу крайней необходимости. Зато Элия ни на шаг не отставала, с полдороги забравшись к папочке на руки. Да и он сам вряд ли бы устоял от соблазна покатать на руках свою маленькую любимицу.