Тропою Верности и Веры. Акт 3
Шрифт:
Сын Востока вышел на — в этом не могло быть сомнений — хорошо протоптанную тропу и, гася в себе недобрые предчувствия, пошел по ней. По его расчетам эта дорога вела прямо к цели его путешествия — Верхнему Курасту, который, воспользуйся он главной дорогой, уже давно должен был раскрыться перед путником со всей своей ужасной красоте.
И Искандер не ошибся. Спустя некоторое время джунгли действительно расступились перед ним, открывая вид на древний город, некогда сосредоточие всех сил Света.
Некоторое время паладин взирал на лежавший перед ним в низине Кураст, а затем с силой потер оба глаза ладонями, забыв
Ибо Верхний Кураст оставался таким же, каким его помнил Искандер. Следы запустения едва наблюдались на остовах крайних домов, общий же вид города оставался таким, каким он был всегда — широкие зеленые улицы, серые громады каменных домов и резные стены храмов, мутные пруды с затянутой ряской водой, в которых плавал мелкий мусор, накиданный туда горожанами — все это было настолько привычным, что на несколько мгновений Искандер застыл, не в силах совладать с собой. Потому что прямо перед ним по городским улицам мирно ходили люди. Не демоны и не нежить, а обычные горожане Кураста. Такие встречали корабль его и его друзей в Доках, с трудом удерживали натиск чудищ из лесов.
Однако чем-то эти люди настораживали его, мешая сделать шаг из зарослей, спуститься с невысокого холма, на котором он стоял, и подойти к ним. Несколькими мгновениями позже он понял, что именно его настораживало: возраст горожан был одинаковым. Среди них не было ни стариков, ни детей. Только крепкие молодые мужчины и женщины, которые не делали никакой работы, только слонялись по городу, казалось, безо всякой цели.
Но каждый из этих людей был вооружен. С того места, где он стоял, не было видно их лиц, но Искандер подозревал, что в них тоже было что-то необычное. Что-то, что поможет ему понять, отчего жители Кураста стали теми, кем они стали.
Против его ожиданий, вход во внутреннюю часть города не охранялся. Но идти напрямик Искандер не решался. С большим удовольствием он вообще бы обошел проклятый город, если бы в Травинкал, древнее обиталище паладинов, и нужный ему храм Света Заккарум можно было попасть откуда-нибудь еще. Помянув в сердцах всех демонов Ада, паладин поплотнее запахнул свой плащ и двинулся к одному из сточных ручьев, в изобилии вытекавших прямо через городские стены Кураста. Когда-то древние строители так приспособили один из притоков могучей лесной реки, чтобы он выводил городские нечистоты, и пути для многочисленных мутных грязевых потоков были выбиты прямо в стенах.
Там, где Искандер собирался проникнуть в город, лесные заросли подступали к самой городской стене. Поэтому паладин беспрепятственно и никем не замеченный подобрался и скользнул в грязную канаву, выводившую ручей из города. Латного доспеха он так и не снял, понадеявшись на легкость металла, из которого тот был сделан. Но оружие, которым он был увешан, было достаточно тяжелым, и едва ли получилось бы выплыть, случись такая необходимость.
Однако никакой такой необходимости не случилось. Погрузившись в вонючую воду по грудь, Искандер нащупал ногами дно, и, отпустив склизкий край каменного стока, пошел под арку в стене, сооруженную для этого ручья.
Паладин приготовился идти очень долго, примерно представляя себе, насколько извилистыми могут быть пути этой подстенной канализации, уже раз побывав в канализационных стоках Лут Голейна. Однако не успел он пройти и нескольких десятков шагов, когда светляк в стеклянном пузырьке — подарок рыжего оборотня, раздавшего таких всем еще на корабле, взволнованно заметался, бьясь о края сосуда. Тусклый свет, которым Искандер худо-бедно освещал свой путь, сделался мечущимся. Стиснув зубы, паладин поднял склянку повыше и тут до него долетел протяжный женский стон, переходящий в крик.
Крик раздался так близко от него, что паладин едва не шарахнулся в сторону от напугавшей его женщины. Но узкий тоннель по-прежнему был пуст. Стон повторился, на этот раз громче и протяжней — видно, неведомая женщина из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать, и ей это удалось — ценой неимоверных усилий. Искандер сразу понял, что она испытывает муку, сильную, почти нечеловеческую. Теперь женщина стонала непрерывно, но как-то глухо, вероятно, ее не было уже в том месте, где Искандер впервые услышал ее голос, и сейчас ее голос звучал куда тише. Тем не менее, ясно можно было определить, что стон шел сверху.
Паладин задрал голову и увидел над собой провал люка, забранного решеткой. Такие часто использовались в домах Кураста для спуска нечистот. Он не мог заставить себя пройти мимо стонущей женщины. Как ни велико было значение его миссии, паладин, который равнодушно или нет, прошел мимо страждущего — не паладин. Даже если он сам не знает точно, принадлежит ли он еще к этому ордену.
Стараясь не шуметь, Искандер приподнялся на носках. Насколько это позволяла ему тяжесть его оружия, едва сдвинул ржавый засов, и, подняв решетку, отодвинул ее в сторону. Это удалось ему сделать почти бесшумно. Паладин резко подпрыгнул и, зацепившись за край люка, с усилием подтянулся, протискиваясь в него.
То, что он увидел в неизвестной ему комнате, от неожиданности едва не заставило разжать руки и полететь обратно, вниз, с шумом и плеском.
Прямо перед ним в нескольких шагах, привязанная к столбу, сидела светловолосая женщина. Она была столько же грязна, сколь и истощена. Ее обнаженное тело покрывали многочисленные раны и язвы, какие бывают от ударов плетью или от прикосновения каленого железа. Стоявший над ней мужчина, тоже обнаженный, если не считать красной накидки на бедрах, какую носили большинство из жителей Кураста, и кожаных сапог, напрягая мускулы, стягивал металлический ошейник на женской шее, заставляя несчастную корчиться и хрипеть. Когда голова Искандера показалась в провале люка, он как раз закончил свое дело и, поднеся стоявшее поодаль ведро воды, с явным удовольствием окатил свою беспомощную пленницу.
Ее опущенная голова дернулась. Похоже, девушка вновь приходила в себя.
Не замечая Искандера, палач присел перед женщиной и приподнял ее голову за подбородок. Жертва отвечала ему взглядом, полным боли и ненависти. Непохоже было, чтобы ее обрадовало возвращение из забытья.
— Служи Свету, паладин Ириана, — почти весело, с легкой глумливостью произнес мужчина обычное приветствие воинов Церкви, скользнув ладонью ниже, и стиснув грудь своей жертвы с такой силой, что светловолосая дернулась всем телом, едва давя в себе готовый вырваться новый стон. — Понравился ли тебе этот светлый день, которым Свет одарил все сущее в этом мире? Будешь ли и ты благодарить Свет за него?