Тропы воздуха
Шрифт:
– - Мне четырнадцать... уже пятнадцать, -- ответил я, пожав плечами. Как непривычно звучит... уже пятнадцать...
– - Моему старшему брату семнадцать.
Дальнейшие их переговоры между собой мне были не очень понятны.
– - Так вы ещё совсем маленькие...
– - страшно коверкая произношение, с лаской в голосе сказала эта девушка.
Следующую фразу брата, сказанную на языке изначальных, я попытался
– - Девочка, не всегда возраст измеряется годами. Вы в своей теплице позабыли, что такое кровь и смерть. Сколько бы лет тебе ни было, дитя, ты даже представить не сможешь пропасть прожитого меж нами.
Апокалипсис был серьёзен как никогда. Он не смеялся, не издевался, а констатировал факт. Если бы я не знал этого светлого, решил бы, что он грустит, понимая гораздо больше этой наивной девы. Эдакое вселенское всепонимание и всепрощение, щедро приправленное мудрой печалью. Не-эт, актёр в нём всё же жив и здравствует! Только не ржать, Крылатый!
– - Эти наглые малявки много мнят о себе, спеша жить и не видя дальше собственного носа. Куда им постичь настоящую мудрость бытия и ценность жизни!
– - напомнила о себе моя жертва. Ушастый презрительно скривился и выплюнул последнее слово: -- Смертные.
Придержав шагнувшего вперёд брата, беззвучно попросил его мне не мешать. А сам подошёл к своей жертве. Походка, выражение на лице, взгляд, каждое движение -- это искусство игры. Я шёл так, словно был в боевой ипостаси. Хищник. По промелькнувшим в глазах изначального неуверенности и испугу можно было понять, что манёвр удался.
– - Смертный?..
– - и голос лился отравленной патокой сквозь клыки.
– - Я смотрел Белой Госпоже в глаза ближе, чем сейчас смотрю в твои, глупое дитя теплиц. Она научила меня танцевать с ней рука об руку, глаза в глаза, научила любить запах чужой крови и не бояться своей. Белая Госпожа дарила мне себя, дарила свои холодные и жаркие поцелуи, а я платил ей чужими жизнями. Жизнь и Смерть -- это два платья одной Леди. И тебе, -- плавный шаг вперёд, чуть поменять выражение лица, -- никогда не понять как на самом деле сладок воздух свободы и жизни! Жалкий выродок бессмертных, у меня смертна даже душа! Я свободен. Мне принадлежит всё небо, я король и почти бог! К моим ногам падут Империи! Ты -- пыль под моей пятой. Вечная пыль...
– - и последнее слово плевком в эту наглую рожу!
Что, проняло? Сетевым сленгом -- йа кросавчег! Кто ещё желает это оспорить?!
– - Что это здесь такое крайне интересное происходит, хотел бы я знать? Тайный заговор?
Ледяной голос заставил попятиться мои жертвы. Я лениво обернулся. Какая ярость! И что тебя так разозлило, десятник?
– - Ты испортил мне веселье, Арис!
– - состроить обиженную мину.
– - Да неужели?
– - Девятый Советник усмехнулся, подходя.
Несколько резких слов, брошенных моим несостоявшимся... нет, до противников не доросли... жертвам, я разобрал лишь частично. Что-то про их моральный облик и недостойное поведение. Спавший с лица парень, решивший со мной поспорить, залепетал в ответ что-то вроде: "Простите, Советник Рейсарх, больше не повторится!".
– - Ты. Мешаешь. Мне развлекаться!
– - раздельно повторил я.
– - Полигон сегодня твой!
– - сообщил страж.
– - Да не нужен мне твой полигон сегодня, я хочу убить этого недомерка!
– - возмутился я, ткнув когтем на кольчужной перчатке в уже совсем бледную жертву.
В удивлении принялся разглядывать "лапу" доспеха. Самые лучшие подарки всегда дарил мне отец! Надо хорошенько покопать, чего он ещё заложил в занятный артефакт, вплавленный в моё предплечье. Шрам уже почти сгладился, браслет превратился в совсем тонкую татуировку, а чем больше он становится частью меня, тем легче управлять артефактом.
– - Убить?..
– - напомнил о себе страж.
Я хитро взглянул на него, убрав "лапу". Принимаешь игру, ушастый? Принимаешь, вижу...
– - Убить!
– - совершенно серьёзно подтвердил.
– - Этот плевок под моим ботинком посмел оскорбить моё Высочество. Я отправлял на плаху и за меньшее!
– - Что ж...
– - страж сделал вид, что задумался, нехотя отступил, обозначил намёк на поклон.
– - Эльйин ташшас Ирдес ар'Грах, ты в своём праве, -- страж поглядел на мою жертву и равнодушно оповестил: -- Тебе стоило раньше учиться отвечать за свои слова и действия, Роан.
Короткий приказ Девятого Советника и рядом с жертвой остаётся только одна упрямо поджавшая губки эльфиечка. Приучены слушаться старших, что уже неплохо. И имя Владыки шёпотком пролетело над широкой тропой. Но, по-моему, они не понимают толком, что происходит.
– - Каков он? -- внезапно поинтересовалась упрямая эльфиечка.
– - Кто? -- не понял я.
– - Поцелуй Смерти... -- тихо сказала она.
– - Показать? -- от моей улыбки и взгляда она покраснела до самых кончиков ушей. Невинное, безобидное дитя! Вот где рассадник детсадовских карапузов.
Покраснел, но уже от ярости и этот... как его там... Роан, вроде. О-о, ревность взыграла?
– - Ну что, жертва... прощайся со своей жалкой жизнью. Я дам тебе бесценный дар -- встречу с Белой Госпожой от руки того, кто умеет убивать. Радуйся...
Я говорил и демонстративно медленно растил когти, меняя руку. Медленно менялась она в основном потому, что было тяжело и трансформация отдавалась иглами тупой боли в затылке. Казалось, что кто-то воткнул раскалённый гвоздь в основание черепа и не забывает ковырять. Шаг. Оскал и алый свет глаз. Ну и плевать, что скалюсь я от боли, зато достоверней.
Тут до ушастого кретина наконец дошло, что я его сейчас убью. Неописуемое удовольствие принесло выражение ужаса на лице жертвы. А вот следующего я никак не ожидал...
Удар слишком быстрый и неожиданный, чтобы успеть среагировать, но неумелый, что и спасло мне жизнь. Нож, воткнутый в солнечное сплетение -- это не весело. Показалось, что из меня вышибло душу. Земля ушла из-под ног, упав на колени и обхватив себя руками, я смог только захрипеть, задохнувшись. Мир сузился до состояния одного локального ада. Внутри всё скрутило в тугой комок, все чувства сводились к непереносимой муке, привкусу горечи и крови.