Трой. Дело чести
Шрифт:
Пройдя мимо десятка камер, наёмник дошёл до нужной ему. За решёткой со спокойнейшим выражением лица сидел тот самый Леонард Милье, из-за которого они с Алистером и затеяли весь этот сыр-бор.
— Милье, ты что, в нирване? — спросил Трой у узника. — Тут люди с ума сходят из-за сирены, а ты сидишь, как будто ничего и не произошло!
Леонард спокойно посмотрел на наёмника.
— А что мне терять? — произнёс он. — Меня всё равно сгноят в тюрьме. И это в лучшем случае. В худшем — не доживу до суда. А ты мне говоришь какой-то там тревоги бояться... И кстати! — Он, хитро прищурившись, посмотрел
— Ну, собственно говоря, потому что я её и устроил! — усмехнулся Трой.
— Ты? — непонимающе посмотрел на него Милье. — И зачем тебе это нужно?
— Не поверишь, но именно ради тебя! — сказал наёмник. — Мне надо просто задать тебе пару важных вопросов, но... Здесь, как бы, не место. Не ровен час, копы вернуться, и тогда перестрелки не избежать. За смерть копа сам знаешь — смертная казнь. А мне ещё пожить хочется!
Трой приложил карту к небольшому терминалу рядом с камерой Милье. Решётчатые двери с железным стоном отворились.
— Выходи, Леонард! — проговорил Трой. — Будем считать, что это условно-досрочное освобождение!
«Или путь к электрическому стулу, если выясниться, что старину Генри убил ты!» — окончил про себя мысль наёмник, и они с внезапно обретшим свободу арестантом зашагали к выходу из полицейского участка под стоны и крики остающихся в участке заключённых...
Агата Шпац, молча теребя старую занавеску заброшенного дома, их с Дэном убежища от людей «Майтвилла», стояла перед окном и ожидала возвращения своего возлюбленного. Он обещал выйти проветриться на пять минут, чтобы разведать обстановку в городе, но прошло уже несколько часов, а от Столза не было ни слуха, ни духа. Бывшая домработница покойного ныне Генри Дриксона уже начинала волноваться за своего любовника-беглеца поневоле...
К Агате вернулись старые воспоминания — те, о которых она старалась не думать. А именно — воспоминания о событиях, из-за которых она вместо того, чтобы сейчас благополучно продолжать работать на семью Дриксонов — на его сына Найтона, например, — сейчас ютилась в этом старом заброшенном доме. Подумать только, сколько лет она смиренно работала на семью Дриксонов, беспрекословно выполняя все задачи, возложенные на неё, — и теперь всё это обрушилось в одну секунду лишь из-за того, что она однажды дала слабину — высказала Генри Дриксону в лицо всё, что она о нём думает, даже не подозревая о том, что тем самым она становится главной подозреваемой по делу о его будущем убийстве...
Конечно же, промолчи она тогда, всё было бы по-другому. Приносила бы свежий кофе сыну погибшего Генри Найтону, жила бы себе и горя не знала... Но Шпац просто не выдержала тогда всей той вечной несправедливостью, под гнётом которой она жила все эти годы. Не сказать, чтобы Генри Дриксон был откровенным самодуром...
Но и назвать его хорошим праведным хозяином тоже нельзя было. Вспомнить хотя бы тот момент, когда покойный Дриксон заставил её три раза перемывать полы из-за какого-то там маленького пятнышка на полу — большего унижения Агата, пожалуй, в жизни не переживала.
И вот — логический финал всей её работы на Дриксона. Шпац прорвало, и всё, что копилось годы в её голове — вся обида, вся злость на хозяина — всё
Ах, знала бы она, чем всё это кончится — она бы с готовностью прикусила свой язык, это уж точно! Но теперь...
Теперь уже ничего не поделаешь. Генри Дриксон мёртв, и она — главная подозреваемая для его придурочного сына, а вместе с ним и для всех людей в белых пиджаках, что работают на «Майтвилл». И попасться к ним в руке для неё хуже смерти, это уж точно...
Хорошо хоть она не одна бежит от этих гадов в белых одеждах! Дэн, такой молодец, такая умница — одним решением доказал, что он действительно любит её, отправившись с ней в этот опаснейший путь, в эти отчаянные бега! Недаром же он клялся ей в вечной любви, ведь правда? И кстати...
Где его там только носит? Сколько времени уже прошло! Она уже начала откровенно за него волноваться!
Внезапно старые двери их со Столзом убежища со скрипом отворились. Агата бросила в их сторону настороженный взгляд. Дэн? Вернулся, наконец?
Да, в дверях действительно стоял её любовник. Только он был бледен, как сама смерть. В глазах застыл животный страх. Столз тяжело дышал, не сводя глаз со Шпац.
— В чём дело, Дэн? — обеспокоенно спросила Агата, подходя к нему. — На тебе лица нет! Что произошло?
— Да в принципе ничего страшного! — с вымученной улыбкой махнул рукой парень. — Просто меня чуть не убили — а остальное так, пустяки...
— Ах, Дэн! — бросилась к нему в объятья девушка, осыпая его лицо поцелуями. — Это всё из-за меня, Боже, это всё из-за меня! Прости меня, прости, прости...
Столз хотел сказать, что ничего страшного не произошло. Хотел сказать, что во всём этом нет никакой вины Агаты.
Хотел сказать многое. Но вместо этого ему удалось лишь разрыдаться, ведь так близко к смерти, как он был буквально несколько минут назад, убегая от оравы людей «Майтвилла», он не был ещё никогда...
Француз сидел за столом на своей огромной кухне и занимался своим любимым делом — как он любил говаривать, своим истинным настоящим хобби. А именно — Француз ел. Весь стол был уставлен таким количеством яств, что, казалось бы, этим можно было накормить целую толпу голодающих нищих, живущих на окраинах Хротцбера. Но нет, все эти блюда, которыми был полностью уставлен стол официального представителя корпорации «Техно», были всего лишь лёгкой закуской для него.
Не просто же так у него, в конце-то концов, выросло то брюхо, по которому Француза узнавали даже те, кто лично его не знал!
Мысли толстяка были устремлены к недавним покушениям на него и на Адольфа, и в душе Француз просто сокрушался, как этот проклятый неофашист сумел так ловко его провести. Кто бы мог предположить, что, поймав Милье, Адольф вместо того, чтобы убить его как можно скорее и как можно мучительнее, просто заставит его признаться в том, что Леонард действовал по указке Француза. Как тонко всё прошло! То есть, получается, что покушения на Француза со стороны Адольфа, может быть, вообще не было — мало ли из-за чего там машина взорвалась! — а вот в случае с неудачным покушением на фюрера оказывалось, что мерзкий Француз подослал к нему убийцу, чтобы самым грязным образом уничтожить конкурента!