Троя, или Опыт исторического упрощения
Шрифт:
Нет, не осудит никто, если брань ты зачнешь за такую,
Думаю, в деле таком нас поддержит Афина Паллада!
– Неужели? – обрадовался Парис. – А точно?
– Точно, точно, – заверил его Гомер. – Ты, брат, сильно не раздумывай. Я пиит, ты – герой. Я говорю, ты – делаешь, понял?..
Почувствовав в ответном молчании Париса неуверенность, Гомер вскочил и заорал:
– Деяние сие воспето будет во всей Эгеиде!
Парис испуганно отшатнулся, а проходящие
Заручившись поддержкой старого рапсода, Парис, вместе с ним, отправился в кузницу Менелая.
Сговориться с Еленой оказалось на удивление просто. Именно сегодня, как, впрочем, и ежедневно, Менелай, вспоминая свои былые ратные подвиги, напился до полусмерти в компании своего военачальника – здоровяка Агамемнона – и уже пол дня отдавал дань Гипносу. Елена срывала злость на рабынях, нервно вытирала носы младшим детям и возносила проклятия Дионису.
Тут-то на пороге их дома и возник солнцеликий Парис с букетиком полевых цветочков в руке дебелой.
– Я пришел за тобой, прекрасная – сообщил он.
– Ага! – Елена уселась на скамью и принялась раздраженно раскачивать стройной ногой. – В каком смысле?
– В обыкновенном… – не нашелся, что ответить Парис.
– Ты что же, дурачок, влюбился? – догадалась Елена.
– Ага, – подтвердил тот.
Елена возвела глаза долу:
– Только тебя мне еще не хватало! И ты что же думаешь, я вот так вот возьму и пойду с тобой?! Дурак ты, Парис, приамов сын, как есть дурак!
Парис окончательно смутился, но тут из-за его спины выдвинулся Гомер и нараспев произнес:
– Движет не ум нашей жизнью земной, а богов повеленье,
А не согласна ты с нами, тогда Менелая разбудим…
Нога Елены стала покачиваться еще интенсивнее.
– Тс-с! – испуганно прошептала она. – Если его сейчас поднять, он и кузницу разнесет, и нас всех без разбору к Аиду отправит…
– Разбудим! – настаивал Гомер, повысив голос, и из-за стенки, словно ему в ответ, раздалось сонное, но грозное бормотание Менелая.
Елена вскочила:
– Так вы серьезно?
– А то… – ответил Парис, набравшись смелости.
Елена внимательнее присмотрелась к Парису и вдруг заявила:
– Люб ты мне, право, Парис, и пленяешь своим безрассудством
Сердце и тело, отлитые, кстати, отнюдь не из бронзы.
То и другое тебе отдаю я… И чад своих кстати,
Коих число, я надеюсь, тебя, храбреца, не пугает? – Она испытующе вгляделась в его лицо.
– Не пугает, не пугает, – заверил Гомер.
Парис затянул было:
– Ну-у-у… – Но его уже никто не слушал.
Сборы были недолгими, и вскоре многочисленная плеяда новоявленных родственников Приама, пройдя на цыпочках мимо кузницы, двинулась в сторону дома Гомера. (Вести их к себе Парис, страшась отцовского гнева, не решился.)
Проснувшись и ополоснув лицо холодной водой, Менелай в начале даже обрадовался тишине, царившей в доме. Постанывая и держась за голову, он прошелся по дому и вдруг обнаружил, что отсутствуют не только жена и дети, но и оружие, военные трофеи и кое-какие дорогие вещички.
С уходом жены он, возможно, и легко смирился бы. Но с этим!.. Ушла она сама (к чему уже давно двигалось дело), или кто-то ее похитил, не в этом суть… Сокровища должны быть возвращены!
… У Агамемнона он застал всю вчерашнюю компанию в полном сборе. Тут был и не блещущий умом, но обладавший недюжинной силищей, верзила Аякс сын Теламона, и славный воитель – обжора Диомед; и, за неимением иных достоинств, считавшийся мудрым, старец Нестор, и хромоногий, хворый пяткой Ахилл с дружком Патроклом, и хвастун Одиссей сын Лаэрта, прозванный за плутовство “хитроумным”… И множество иных славных мужей.
Вняв рассказу Менелая, все принялись живо обсуждать, кто явился виновником происшедшего… Вывод был однозначен: все женщины неблагодарны, похотливы и коварны. За это и выпили.
Менелай, найдя понимание, несколько успокоился, но тут очнулся, лежавший в стороне на куче соломы Агелай. Приподняв свою, усеянную трухой, голову, он объявил:
– Это все Парис… – и снова впал в забытье. Конечно же он имел в виду причину всех своих несчастий: стадо уменьшалось, Агелай стремительно беднел. Но поняли его по-другому.
“Парис, Парис!!!” – загомонили сотрапезники. А хитроумный Одиссей завершил обсуждение фразой: “Какой еще дурак возьмет Елену…”
Менелай побледнел. Такого позора он не терпел еще никогда. Но его потянувшуюся к мечу руку остановил Нестор:
– Умерь свой гнев, герой. Не так должно великим воинам начинать борьбу за справедливость. Прежде мы должны принести достойную жертву богам и молить их о счастливом исходе.
Веселой гурьбой, под предводительством Агамемнона, герои отправились в дом Менелая и уничтожили все его запасы вина и еды, остатки принося в жертву богине семейных уз Гере. Затем, навестили дом Агелая и перерезали всех оставшихся быков…
По ходу выяснилось, что Елену действительно видели в обществе Париса и чокнутого слепца Гомера. “Их было трое, – повторял в горячечном бреду Менелай. – Трое… Трое…”
Несколько дней в доме Гомера царили мир и спокойствие. Но вот слух о приближении менелаева войска достиг его. Парис в испуге метался по дому аэда и, придя, наконец, к выводу, о собственной ратной несостоятельности, отправился за подмогой.
Гомер достал кифару и ударил по струнам. Тут же у него родились строки будущей поэмы: