Троя. Грозовой щит
Шрифт:
– Как могут фракийцы сражаться друг с другом, когда так велика опасность со стороны микенцев! – гневно воскликнула Андромаха. – Это глупо!
– Что ты знаешь о недавней истории Фракии?
– Очень немного, – призналась она. – Царь Эионей был хорошим правителем, там не было войн. Теперь в стране подняли мятеж.
Диос сел на кушетку и налил себе чашу воды.
– Мне рассказать тебе о Фракии, или мы поговорим о более приятных делах?
– О делах, более подходящих для ушей женщины? Диос засмеялся.
– Ты не похожа на большинство женщин, Андромаха, и я не хочу оказаться в одной яме со скорпионами.
– Тогда расскажи мне о Фракии.
– Проблема заключается в истории отношений племен, – ответил он. – Есть несколько племен, которые занимают земли Фракии, но самые сильные из них – киконы и идонои. Еще до твоего рождения Эионей – царь киконов – завоевал восточные племена идоноев, объединив их владения в огромное государство фракийцев. Чтобы закрепить свой успех, он убил тысячи людей. Большинство членов царской семьи идоноев казнили, и род был уничтожен. Эионей соединил такую жестокость с щедростью по отношению к захваченным городам – он разрешил им самоуправление. И он также нашел доходные торговые пути, которые приносили богатство идоноям, благодаря этому воцарился нелегкий мир на целое поколение. Однако смерть Эионея в Трое во время игр, устроенных в честь твоей свадьбы, развязала старые племенные споры. Идоноев поддержал Агамемнон, и они, подстрекаемые микенцами, восстали против Реса, пытаясь отвоевать свои исконные земли и освободиться от господства киконов.
– Чтобы заменить его, – заметила Андромаха, – господством микенцев.
– Конечно, но у этой ненависти глубокие корни.
– Гектор высоко ценит Реса, – сказала девушка. – Эти двое могут победить?
Диос задумался.
– Рес – прекрасный юноша и может стать хорошим царем, если народ позволит ему это. Но даже без подстрекателей со стороны и поддержки микенцев гражданскую войну трудно выиграть. А когда вражеские отряды проникают из Фессалии и Македонии, ситуация ужасна. Враги превосходят их в числе примерно в пять раз. Гектор хочет, чтобы Рес удерживал равнины Фракии и земли к западу от реки Нестос в качестве преграды между микенцами и Геллеспонтом. Но это становится все сложней и сложней.
– Гектор славится тем, что для него не существует невозможного, – возразила Андромаха.
– Вне всяких сомнений. Печальная правда состоит в том, что Гектор может выиграть бесчисленное количество битв и не одержать победу в войне. Если он проиграет хоть одно сражение, то Фракия падет.
Он улыбнулся ей, и девушка снова заметила его сходство с Геликаоном. Их отцы были двоюродными братьями, и кровь Илоса текла в жилах обоих. Когда она подумала о Геликаоне, ее мысли снова вернулись к спящему ребенку, и, словно прочитав их, Диос предложил:
– Давай теперь поговорим о более приятных вещах. Как мальчик?
– Пойди и посмотри, – улыбнулась она. Они вместе вошли в комнату Астианакса, где рыжеволосый мальчик уже проснулся и беспокоился, можно ли выйти поиграть. Обнаженный, он сполз со своей маленькой кровати и, увернувшись от молодой няни, выбежал на террасу. Астианакс попытался убежать, размахивая своими пухлыми ручками.
Няня тщетно звала его, затем Диос серьезно воскликнул:
– Астианакс!
Ребенок тотчас остановился, услышав мужской голос, он повернулся и посмотрел на дядю с открытым от удивления ртом.
Диос подхватил мальчика и завертел его высоко в воздухе. Ребенок забулькал, затем закричал от радости, от его пронзительного крика зазвенело в ушах. Диос, у которого не было собственных сыновей, улыбнулся счастью малыша. Когда он поставил его на землю, Астианакс потянул к нему руки, прося, чтобы его покрутили снова.
– Он храбрец, – заметила Диос. – Истинный сын своего отца.
Он снова закружил мальчика, поднимая все выше и выше. Наблюдая за их шумной игрой, Андромаха не видела, как тихо вошла на террасу Кассандра. Когда она заметила девушку, то повернулась к ней с улыбкой. Кассандра стояла, убрав руки за спину, ее лицо, как обычно, было наполовину спрятано за длинными черными волосами. На девушке было скучное темное одеяние без пояса, ноги были босыми.
– Кассандра, я тебя не видела несколько дней. Ты хотела поговорить со мной?
Диос поставил мальчика и пошел обнять сестру, но она спряталась от него в тени.
– Ты пыталась помешать моему отъезду на Теру, – сказала она Андромахе, не обращая внимания на Диоса и ребенка. Ее голос дрожал.
– Только пока идет война, – объяснила ей Андромаха. – Как только на Зеленом море снова воцарится мир, ты сможешь отправиться на благословенный остров, если будешь все еще хотеть этого. У тебя много времени. Тебе всего четырнадцать.
– У меня немного времени, – со злостью возразила девочка. – Я должна туда ехать. У меня нет выбора. Отец прав, Андромаха: ты всегда пытаешься вмешиваться в жизнь других людей. Почему ты не оставишь меня в покое?
– Я просто забочусь о твоей безопасности, сестра, – ответила Андромаха.
Кассандра выпрямилась, и, когда заговорила, ее голос звучал уже не так резко.
– Ты не можешь защитить других людей, Андромаха, – мягко возразила она. – Тебе бы следовало это знать. Разве последние несколько лет тебя ничему не научили? Ты не смогла спасти Лаодику и Каллиопу. Ты не сможешь защитить этого мальчика от жестокого мира, – она показала на ребенка, который молча стоял и смотрел на девушку широко открытыми глазами. – Ты не можешь защитить его отца в Зеленом море.
– Нет, не могу, – печально согласилась Андромаха. – Но я попытаюсь спасти тех, кого люблю. А я люблю тебя, Кассандра.
Глаза девочки сузились.
– Мама говорит, что ее ты тоже любила. Затем она развернулась и покинула комнату.
Глава 28 Троянская конница
В Родопских горах дул холодный ветер, шелестя длинной травой долин Фракии и застревая в вершинах деревьев, обступивших высокие холмы.
Спрятавшись за деревьями, Банокл сидел на лошади и выжидал вместе с тысячью других всадников троянской конницы. Внизу на равнине полторы тысячи троянских воинов готовились к привалу и расчищали место для костров. С ними были триста всадников Фракии и примерно двести лучников. Банокла мало интересовала стратегия: угодят ли враги в ловушку или нет. Если не сегодня, то завтра они разобьют мятежников. Или на следующий день.
Он посмотрел на всадника слева от себя – худого, желтоволосого Скорпиоса. Воин снял свой шлем. Его лицо было неестественно бледным, покрытым каплями пота. Банокл посмотрел вдоль линии. Повсюду чувствовались нервозность и страх. Он не мог этого понять. «Мы же троянская конница, – подумал великан. – Мы не проигрываем в битвах. А Скорпиос – превосходный боец и великолепный всадник. Так о чем он беспокоится?»
Это было тайной, а Баноклу не нравились тайны. Поэтому он выбросил из головы все мысли о Скорпиосе. Есть более важные вещи, о которых нужно было подумать.