Троя. Падение царей
Шрифт:
– Я приказываю тебе убить его! – неистово закричал один из этих людей. Его низкий голос звучал знакомо, но Банокл не мог вспомнить, кто это такой.
– Я не уложу его для тебя, царь Агамемнон! – гневно ответил Аякс. – Ты тоже когда-то был воином.
Последнее, что увидел Банокл, – это высокая фигура, двигающаяся к нему по коридору. Он понял, что это Рыжая, и улыбнулся ей, когда свет пред ним угас. «Сегодня был хороший день», – счастливо подумал он.
Глава 34
Мышиный бог
Агамемнон выдернул меч из груди Банокла и протянул его помощнику, чтобы тот почистил клинок. Царь был в благодушном настроении. Убийство Банокла положило конец раздражающим блошиным укусам, которые он не мог почесать. Он не сомневался, что сообщник предателя Каллиадес лежит мертвым где-нибудь в грудах трупов троянцев, которые Агамемнон видел между Скейскими воротами и этим коридором.
Агамемнон все утро ждал вместе с братом Менелаем и царем Идоменеем, и гнев его все рос: воинам, которых одного за другим посылали в каменный коридор, не удавалось убить перебежчиков. Но теперь Банокл был мертв, и ничто не стояло на пути двух стремлений Агамемнона: убить мальчика-царя, отродье Гектора, и наконец-то заполучить свой приз – сокровища Приама. Он знал, что наверняка близок и к тому, и к другому, раз столько троянцев погибло, охраняя путь сюда.
В конце каменного коридора была простая дубовая дверь.
– Откройте ее! – приказал Агамемнон, и вперед побежали два воина, вооруженных топорами.
Но дверь не была заперта на засов и открылась при первом прикосновении. Агамемнон вошел; впереди шагали люди с топорами, по бокам – его телохранители.
Комната оказалась лечебницей. Мертвые и умирающие троянцы, около сорока человек, в том числе несколько женщин, лежали на полу в огромном квадратном помещении. Вонь была ужасной, и смерть висела в воздухе, как дым.
Все глаза обратились к Агамемнону. Некоторые были полны страха; но большинство людей здесь смирились со своей судьбой. Перед ранеными стоял, держа двумя руками поднятый меч, невысокий молодой человек в пропитанной кровью одежде.
Не обращая на него внимания, Агамемнон огляделся по сторонам. В комнате не было детей. Должно быть, их спрятали. Он нахмурился, его благодушие испарилось. Мальчик с мечом заговорил, и Агамемнон нетерпеливо стал слушать.
– Не убивай этих людей, – дрожащим голосом сказал мальчик. – Они больше не страшны для твоих армий.
– Убить его, – приказал Агамемнон.
– Подождите! – Мерионес, помощник Идоменея, шагнул вперед и встал перед мальчиком.
Люди с топорами помедлили и нерешительно посмотрели на Агамемнона.
– Я тебя знаю, парень, – сказал Мерионес мальчику. – Я видел тебя с Одиссеем.
Юноша кивнул и чуть опустил меч.
– Я Ксандер. Я имел честь быть лекарем великого Ахилла и его мирмидонцев. Я друг Одиссея.
– Тогда что ты здесь делаешь, парень, с троянцами?
– Это долгая история, – признался Ксандер.
– Эту историю я хотел бы послушать, – сказал Мерионес, взглянув на Агамемнона. – Пощади мальчика, царь Агамемнон. Нам не помешала бы пара историй теперь, когда Одиссей ушел.
– Скатертью ему дорога! – рявкнул Идоменей. – Мне больше не нужны небылицы. Убей мальчишку и давай отыщем сокровищницу.
Критский царь раздражал Агамемнона сверх меры после долгого лета, проведенного в его компании, и Агамемнон огрызнулся:
– Очень хорошо, Мерионес. Как обычно, ты дал мне хороший совет. Лекарь, я пощажу тебя и твоих раненых, если ты скажешь мне, где сын Гектора.
Молодой человек нервно ответил:
– Астианакса тут нет, господин. Золотой забрал его отсюда минувшей ночью.
Снова Геликаон!
Агамемнон почувствовал, как ярость поднимается в нем со скоростью летней бури.
– Геликаон был здесь? Всего лишь минувшей ночью? Как такое может быть? Ты лжешь, мальчик!
– Нет, господин. Я говорю тебе правду. Он взобрался по северной стене и забрал мальчиков. Госпожа Андромаха отправилась вместе с ним, и…
– По северной стене? Но по ней невозможно взобраться!
– Я говорю правду, господин. Думаю, веревка все еще там, и ты сможешь сам ее увидеть.
Ксандер показал на задние комнаты, и Агамемнон жестом велел воину пойти и взглянуть. Менелай последовал за этим воином.
«Вечно Геликаон, – думал царь битв, – вечно он на каждом повороте рушит мои планы! Даже в миг моей победы!»
Идоменей сипло сказал:
– Меня не интересует сын Гектора. С Троей покончено, выжила династия Приама или нет. Ты что, боишься, что Геликаон и мальчик-царь поднимут армию и попытаются отбить город? Почему мы должны беспокоиться о мальчишке? Мы найдем сокровища Приама и вернемся к себе домой.
Агамемнон кивнул. Острозубым, как обычно, двигала только жадность, но на этот раз он был прав. Мальчика можно будет выследить потом, когда будет свободное время. Нигде вокруг Зеленого моря он не найдет безопасного пристанища. Как только Троя будет крепко зажата в руках Микен и ею станет править верный Агамемнону человек, царь сможет вернуться в Львиный зал, к жене и сыну, и отпраздновать победу над Приамом и Золотым городом. Царь Агамемнон, Завоеватель Востока! Его имя войдет в легенды как имя того, кто сокрушил Трою.
Вновь придя в хорошее настроение, Агамемнон повернулся к Ксандеру:
– Я человек слова, мальчик. Занимайся ранеными. Больше ни один троянец не умрет от руки царя битв.
– Брат!
Агамемнон повернулся на голос. Менелай вернулся из задних комнат с бледным лицом.
– Ну? Веревка там? Лекарь сказал правду?
– Да, брат, но есть еще кое-что, что ты должен увидеть.
Он нетерпеливым жестом предложил Агамемнону присоединиться к нему.
Царь Микен вздохнул и в сопровождении телохранителей последовал за Менелаем в комнату поменьше. Окно здесь выходило на север, и к каменной балюстраде окна была привязана крепкая веревка, обрезанная у верхнего конца.