Троя. Повелитель Серебряного лука
Шрифт:
– Госпожа!
Андромаха открыла глаза и увидела рядом с собой Поли-сию. Через открытый балкон на чистом голубом небе светило солнце. Андромаха постаралась сесть, не понимая, что происходит.
– Принеси мне воды, – попросила она. Полисия выполнила ее просьбу, и девушка жадно напилась.
– Там случилась страшная беда, – сообщила Полисия. – Царь в ярости, и все воины на берегу тоже.
– Успокойся, – попросила ее Андромаха. – Что случилось?
– Еще убийства. Одного из дворцовых стражников зарезали и сбросили со скалы, к тому же ужасно изуродовали одного моряка. Мне сказали, что ему отрубили голову.
– Это и правда ужасное место, – прошептала девушка. Встав с постели, она подошла голой к балкону и глубоко вздохнула. Воздух был свежим и холодным.
– Вам лучше войти внутрь. Кое-кто хочет тебя видеть, госпожа.
Андромаха повернулась. Ее еще не покинули мечты о Каллиопе, и она чувствовала себя встревоженной и разгоряченной.
– И кто это? – спросила она служанку.
Полисия снова покраснела.
– Госпожа так красива, – прошептала она.
Андромаха засмеялась.
– Вчера я была простушкой, а теперь мне все говорят, что я прекрасна. Притянув к себе Полисию, она снова ее поцеловала. На этот раз губы девушки раскрылись, и поцелуй был долгим.
Кто-то начал стучать в дверь.
– Ты одета? – раздался мужской голос. Она узнала Кай-гона.
– Подожди минутку, – попросила Андромаха. Полисия помогла ей надеть длинную зеленую тунику, затем подбежала к двери и открыла ее, отступив назад и низко склонив голову.
Вошел Кайгон. Его лицо было бледным и натянутым, словно плащ.
– Ты сегодня отправишься в Трою, – сказал он. – Собирай свои вещи, я отведу тебя на берег.
– Это будет захватывающая прогулка, – усмехнулась девушка. – Я знаю, что каждые несколько минут на вашем пляже кого-то убивают.
Его лицо помрачнело.
– Последняя ночь была исключением, – отрезал царь. – Мы здесь не дикари.
– Но я знаю, что кого-то обезглавили.
– Собирайся как можно быстрей, – велел Кайгон, затем гордо вышел из комнаты. Андромаха повернулась к Поли-сии.
– Я думаю, тебе бы понравилось жить на Тере, – сказала она ей.
– Жаль, что ты уезжаешь, госпожа, – печально прошептала служанка.
– Может, мы снова встретимся. Я на это надеюсь. Теперь помоги мне собрать мои вещи, Полисия. Царь нетерпелив.
Пока они шли вместе с Андромахой вниз по горной тропе, у Кайгона не было желания разговаривать. За ними следовало двадцать воинов, двое из которых несли сундуки с платьями царевны. По дороге царь не снимал руки с рукоятки бронзового меча, который ему подарил Геликаон. Он надеялся, что это оружие ему не пригодится. Откуда, во имя Зевса, Счастливчик узнал, что его будут поджидать убийцы?
Толстый царь дорого бы дал за то, чтобы повернуть время вспять, – никогда не соглашаться на предложение Колано-са и избежать соблазна золотом Агамемнона. Микенский царь предлагал больше золота, чем Кайгон получил бы за два года торговли с кораблями Геликаона, и смерть Счастливчика не сильно отразилась бы на его доходах. Кто-то другой унаследовал бы корабли Геликаона, и они все равно останавливались бы на ночь в бухте Голубых Сов. Казалось, все так просто. Убрать своих людей и позволить Коланосу убить дарданского царевича в бухте. Когда эта попытка провалилась, он пригласил Счастливчика к себе во дворец. У убийц на горной тропе был шанс покончить с ним, но они упустили эту возможность. Тогда микенцы решили устроить засаду на обратной дороге.
Хотя Кайгону удалось лишить Геликаона его меча, все же Счастливчик избежал смерти. Царя охватила тревога, он подумал, что сами боги защищают этого юношу. Больше всего по дороге на берег Кайгона волновал другой вопрос: он знает? А затем были другие смерти. Убийство дворцового стражника показалось ему бессмысленным. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что это сделал Коланос или один из его головорезов. Разозлившись из-за неудачной попытки убить Геликаона, он выместил свой гнев на несчастном, который поменялся одеждой с царевичем. Но обезглавленное тело… Это уже совершенно другое дело. На теле были многочисленные раны и ожоги, убитому вспороли живот до того, как обезглавили. Руки у мертвеца были связаны, а, глядя на его изуродованные запястья, становилось понятно, как страдал убитый, извиваясь от боли в предсмертной агонии.
Это был жестокий поступок, который даже Кайгону было трудно понять. Убить – да, но мучить и истязать? Ни один цивилизованный человек не стал бы принимать участие в такой подлости. «Как на это отреагирует Геликаон?» – подумал царь. Он оглянулся и посмотрел на своих воинов. Кай-гон предупредил их и велел быть начеку при любом проявлении опасности.
На берегу было много людей, которые не спеша занимались своими делами, настроение у всех было мрачное. Очевидно, новость быстро стала известна. Кайгон старался сохранять спокойствие, приближаясь к «Ксантосу». Геликаон разговаривал с царем Итаки, Одиссеем. Кайгон мог слышать стук молотков и дребезжание пилы, которое доносилось из трюма большого корабля. Он посмотрел вверх, но палубы были слишком высоко, чтобы понять, что производит такой шум. Геликаон и Одиссей замолчали, когда Кайгон подошел ближе. Царь посмотрел в глаза Геликаону и внутренне содрогнулся. Его взгляд был холодным, и Кайгон показалось, что все внезапно похолодало, как только они встретились взглядами.
– Я сожалею о смерти твоего человека, – сказал царь.
Геликаон ничего не ответил, повисло напряженное молчание. Кайгон заметил, что Счастливчик внимательно смотрит на невесту Гектора.
– Позволь мне представить Андромаху, дочь царя Фив.
– Ты невеста Гектора? – спросила он.
– Это приказ моего отца, – ответила девушка. Геликаон снова замолчал, а Кайгон продолжил.
– Ты согласился прошлой ночью отвезти царевну в Трою.
Счастливчик старался не смотреть на царя и не сводил глаз с Андромахи.
– Ты отправишься в путь с Одиссеем, – сказал он. – Три военных галеры ждут меня за пределами бухты. Они хотят закончить то, что начали прошлой ночью.
– Коланос – дикарь. Его корабли больше не входит в состав моего флота, – вновь заговорил Кайгон.
И все же Геликаон ничего не ответил. Вместо этого он отвернулся и посмотрел на море. Затем произошло то, от чего у Кайгона к горлу подступил ком, его затошнило. Царевич встал на колени на песок рядом с залитым кровью мешком. Он открыл его и вытащил отрезанную голову. Лтцо было изуродовано, выколоты глаза. На обрубке шеи густо запеклась кровь, и Геликаон испачкал руки.
– Ты помнишь моего друга Зидантоса, – сказал он спокойным и дружелюбным голосом, при этом выражение его лица оставалось невозмутимым. Счастливчик прижал голову к груди. Это движение потревожило вену на мертвой шее. Кровь медленно закапала на голубую тунику царевича, но, казалось, он этого не замечает. В наступившем молчании Кайгон мог слышать, как стучит его сердце. Затем снова заговорил Геликаон:
– Зидантос приплыл сюда, слепо веря в безопасность этого места и в надежде отдохнуть. Он приплыл в эту бухту, потому что все знают, что царь Кайгон отвечает за ее безопасность. Его люди охраняют этот берег, разнимают дерущихся. Но не прошлой ночью. Прошлой ночью этого хорошего человека выманили из дворца. Его пытали, а затем убили.