Троя

Шлиман Генрих

§ VII. От Адрамиттия через гору Ида. Поскольку я пожелал взобраться на гору Ида и оттуда вернуться на троянскую равнину, то решил, что для научных целей будет интересно избрать путь, которым, согласно мнению профессора Вирхова и моему собственному, должна была пройти армия Ксеркса. Геродот [514] описывает его следующим образом: «Из Лидии персидское войско совершало путь к реке Каику и в Мисийскую землю. А от Каика оно через местность Атарней, имея на правой стороне гору Кану, достигло города Карены. От этого города войско шло через фиванскую равнину к городу Адрамиттию и мимо пеласгийского Антандра. Оставив влево гору Иду, войско вступило затем в Илионскую область». Таким образом, очевидно, что армия обогнула суровые вершины Иды с восточной стороны. Однако никто в Адрамиттии не знал этой дороги, поскольку никакой торговли с бедными и жалкими деревушками Оба-Кей и Эвджилар, которые лежали по другую сторону горного прохода, не было, и торговля с Байрамичем идет по дороге через Авджилар близ Деврента (Антандр). Когда оказалось, что проводника найти

никак нельзя, я отправился, положившись на удачу, в том направлении, где надеялся найти проход, поскольку у меня не было ни малейшего сомнения в том, что он должен существовать. Я добрался до деревни Кади-Кей (высота 32 метра) у подножия Иды, где с большим трудом нашел турка по имени Мехмет, который был прекрасно знаком с топографией гор Иды и оказался мне очень полезным. Мой первый вопрос был, конечно, о древних поселениях, однако Мехмет поклялся, что от подножия гор на этой стороне до самого Оба-Кей на другой нет никаких следов ни древних, ни современных зданий и что даже на другой стороне есть лишь несколько генуэзских стен на холме близ Оба-Кей. Он добавил, что в горах человеческого жилья нет, поскольку в течение шести месяцев в году они недоступны и поскольку ни одна лошадь, мул, осел, коза или овца не могут есть ту траву, что растет там, вплоть до середины июля, но в это время пастухи собираются туда со всех сторон и остаются в горах до октября. На мой вопрос, почему же животные не могут есть траву, которая, как я видел, растет в горах в огромном изобилии, он сначала ответил, что до июля она незрелая; но, когда я нажал на него с расспросами, он заявил, что среди трав есть одна ядовитая трава под названием Агиль, от которой любое животное подыхает за несколько часов, но в июле эта трава созревает и перестает быть ядовитой. Все это подтвердили мне мой слуга, владелец лошадей и два жандарма, которые сопровождали меня из Дарданелл. Действительно, они настолько боялись, что лошади могут поесть горной травы, что завязали им морды и взяли с собой достаточно ячменя на целый день. Мехмет, видимо, кое-что знал о растениях, поскольку принес мне луковицы вида Umbellifera, похожие по вкусу на имбирь, которые он весьма умело выдернул из земли; однако он не смог принести мне никаких образцов ядовитого Агиля. Тем не менее можно быть уверенным в том, что такое ядовитое растение действительно растет здесь в изобилии, поскольку на следующий день это подтвердили мне два проводника, которых я взял с собой из Эвджилара и которые приняли ту же предосторожность к своим мулам. Единственное, что меня удивляет, – так это то, что столь важный факт еще ни разу не был замечен ни одним путешественником, и даже такой известный ботаник, как П. Баркер Уэбб, не заметил его; однако справедливо и то, что он прибыл сюда только в октябре, когда пастбища здесь великолепны и безобидны для скота; и, кроме того, большинство путешественников не знают ни турецкого, ни греческого, и, следовательно, не могут и разговаривать с местными жителями.

514

VII. 42.

Поскольку людям свойственно рисовать в своем воображении картину любого неизвестного предмета, который им особенно интересен, то так и я всегда представлял себе гомеровскую Дарданию, а также послегомеровский Палескепсис расположенными на высоком плато близ вершины Иды, и, возможно, другие люди составили себе такое же представление. Однако, как я уже объяснял на предшествующих страницах, эти понятия были ложными; и эти города не могли быть расположены так высоко, как Эвджилар.

Оставив Кади-Кей, я прибыл в деревню Зиленли-Кей, от которой река Зиленли течет вниз с гор и впадает в Зейтун ли-чай.

Последняя деревня, которую я проехал перед тем, как подняться на вершины, была Зейтунли-Кей, где Зейтунли-чай стекает с вершины Иды. Мы взбирались на крутые склоны по узкой зигзагообразной тропке и в пяти часах от Адрамиттия достигли источника, именуемого Туркоман-Чешмеси («источник Туркомана») на высоте 763 метра. Оттуда мы за час с четвертью добрались до вершины нижней возвышенности, прохода, именуемого Портой («воротами»), который имеет около 20 метров в длину и 5 метров в ширину и который, видимо, был искусственно вырублен в скале, он лежит на высоте 1307 метров. Примерно в 300 ярдах далее мы пришли ко второму перевалу, который также называется Портой и, судя по всему, также был искусственно вырублен в скале. Он имеет примерно те же размеры, что и первый проход, и лежит на высоте 1311 метров. Скала состоит из белого мрамора, покрытого соснами. От второго прохода пешеходная тропинка ведет вверх на Каздаг («Гусиную гору») – так называются по-турецки самые высокие вершины Иды. Отсюда до ее вершины можно добраться за четыре часа, но поскольку я был бы вынужден разбить на ночь лагерь на вершине, то предпочел вернуться в Эвджилар, как и хотел первоначально. Гомер прав, называя Иду «многоводной», поскольку здесь действительно множество источников; фактически они встречаются на каждом шагу. От вторых «ворот» тропинка постепенно спускается вниз и поворачивает на северо-запад, так что мы могли наслаждаться великолепным видом на нижние хребты, долины Байрамич и Трои, Геллеспонт, Имброс, Самофракию и гору Афон, большую пирамиду которой мы видели, несмотря на то что было от силы час дня, в то время как с Гиссарлыка Афон виден только на закате, его высота – 1890 метров.

Во время спуска я прошел три реки; все они впадают в Зейтунли-чай; первая называется Алтшулдурен-чай; вторая – Чиисдересси; третья – Базаререк-чай. Отсюда мы уже больше не видели мрамора. Скала состоит из слюдяного сланца, который имеет чуть зеленоватый оттенок и покрыт большим количеством черной земли, вследствие чего лес становится все гуще и разнообразнее: кроме сосен, мы сначала видели только ольху, к которой постепенно добавились дубы, а также платаны, липы и ореховые деревья.

Наконец в 6.15 вечера мы добрались до деревни Оба-Кей (высота 407 метров) и в 8.15 – до деревни Эвджилар (высота 259 метров, температура воздуха – 16 °C = 68,8

°F). Эвджилар находится на Скамандре, в него здесь втекает речушка Атши– кур, которую мы незадолго до того проезжали.

Точно так же, как Гомер говорит об отсутствии «агоры» (совета) у циклопов, чтобы заклеймить их варварский образ жизни [515] , так и мои слуги смеялись над бедностью жителей этих двух деревень, Оба-Кей и Эвджилар, восклицая с негодованием: «Здесь даже кофейни нет и хлеба не найдешь». Действительно, люди в этих деревнях существуют на грани выживания: вся трава пожрана саранчой, которая почти уничтожила зерновые, так что несчастным даже нечем кормить животных: прямо у порога – покрытые травой склоны Иды, однако скот здесь нельзя пасти до самой середины июля. Эвджилар – это турецкая деревня, в которой 100 домов.

515

Нет между ними ни сходбищ народных, ни общих советов…

(Od. IX. 112)

§ VIII. Восхождение на гору Гаргар. Хотя утром 20 мая шел дождь я, тем не менее твердо решил подняться на гору Ида. Температура воздуха составляла 13,5 °C = 56,3 °F, температура Скамандра 11 °C = 51,8 °F. Я оставил в Эвджиларе жандарма и владельца лошадей с багажом и лошадьми и взошел на гору в обществе слуги, второго жандарма и двух проводников. Мы ехали на мулах, которых трудно здесь достать, даже за 3 шиллинга 7 пенсов в день. По дороге в горы я увидел крестьян, пахавших на волах; некоторые плуги были полностью деревянными и безо всяких железных частей вообще, на других был железный наконечник длиной лишь около двух дюймов. Сельское хозяйство здесь действительно находится в самом первобытном состоянии, в котором оно было и 3000 лет назад, и современный троянский плуг – всего лишь точная копия плуга, который использовал изображенный на щите Ахиллеса пахарь, поднимая пар [516] . Первый склон такой крутой, что даже мулы не могут взойти на него без величайших усилий. За два часа от Эвджилара мы прошли на высоте 840 метров источник вышеупомянутой реки Атшикур. Сначала мы постоянно ехали по густому лесу из сосен, дубов, лип, ольхи, ореховых деревьев, каштанов, платанов и т. д.; однако чем выше мы поднимались, тем меньше видов деревьев оставалось, и долгое время мы уже не видели ничего, кроме сосен. Проехав четыре часа, мы достигли подножия пика под названием Сарикис, где остановились в великолепной долине, поросшей высокой травой. Здесь есть два источника, из которых вода по длинным деревянным желобам идет в несколько больших бассейнов; именно здесь происходит великий сбор пастухов с их стадами от середины июля до октября. Высота этой долины составляет 1491 метр; температура воздуха в 11.36 утра была 14 °C = 57,2 °F. Температура источников, там, где они вытекали из скалы, составила 6 °C = 42,8 °F.

516

Сделал на нем и широкое поле, тучную пашню,Рыхлый, три раза распаханный пар; на нем землепашцыГонят яремных волов, и назад и вперед обращаясь…

(II. XVIII. 541–543.)

Здесь мы оставили мулов, поскольку дальше они карабкаться не могли, и отсюда мы уже пошли пешком. До этого плато сосновый лес был довольно густым, но дальше, из-за крутого склона и природы скалы, которая состоит из слюдяного сланца и на которой нет земли, кроме как в расщелинах, встречаются лишь несколько сосен. Даже эти деревья постепенно становятся меньше, пока, на высоте 1679 метров, я не нашел последнюю, карликовую сосну, высота которой была всего лишь 0,6 метра. На высоте 1692 метров я увидел первый снег и в час дня – самую высокую вершину Сарикиса, которая образует плато примерно 100 метров в диаметре. Его высота – 1767 метров. Температура воздуха равнялась 14 °C = 57,2 °F. Мне потребовалось сорок пять минут, чтобы добраться от плато до вершины. Погода постепенно улучшилась, и на вершине Сарикиса нас встретило безоблачное небо и прекрасный солнечный свет.

Вид, который открылся перед моими глазами, вполне вознаградил меня за все трудности и тяготы этого восхождения.

Как на блюде, я увидел перед собой всю Троаду с ее холмами и реками, обрамленную с севера Мраморным морем, с северо– запада – Геллеспонтом, на дальней стороне которого я увидел Херсонес Фракийский, и за ним – залив Мелан; затем – Фракийским морем с островом Имброс, над которым величественно вздымалась гора Саос, трон Посейдона, с которого он наблюдал за битвами возле Трои; на западе – Эгейским морем с островом Лемнос, над которым гордо вздымается гигантская пирамида горы Афон; с юго-запада и юга – Адрамитским заливом и Эгейским морем с островом Лесбос.

С особым наслаждением глаз мой остановился на равнине Трои, на которой я мог видеть Гиссарлык, а также течение Скамандра и даже так называемые курганы героев, однако мне пришла в голову мысль, что у Зевса, должно быть, был очень острый глаз, если отсюда он мог различить движения войск и битвы около Трои, ибо Гиссарлык показался мне не больше пуговицы от пальто. Многие путешественники, поднимавшиеся на Иду, уверяли, что отсюда виден даже Константинополь, но мне кажется, что это физическая невозможность, которую не смог бы преодолеть и сам Зевс.

Конечно, на вершине Сарикиса нет никаких древних стен, лишь множество каменных кругов, лежащих один на другом, которые были сделаны пастухами в качестве фундаментов для их хижин и которые они используют, когда приходят сюда в середине июля; однако до того времени ни одного пастуха и ни одной овцы не встретишь в этих горах. Кроме того, на этой вершине есть одинокая турецкая могила, возможно пастуха. Вершина была свободна от снега, у растений был такой вид, что они только что пробудились от зимнего сна, однако кругом появились уже тысячи небольших весенних цветочков, которые я сейчас опишу.