Троянская война

Бунтовский Сергей Юрьевич

***

Передала Ирида Приаму волю Зевса, и мгновенно собрался он в путь. Уже когда выходил он из дворца, упала ему на грудь жена и, рыдая, уговаривала отказаться от этой затеи.

– Если этот кровопийца увидит тебя, то убьет без сожаления. Разве ты не знаешь кровожадности Ахилла? Или хочешь меня в довершение всех бед оставить еще и вдовой?
– причитала Гекуба

Однако решительно двинулся вперед старый царь, оставив плачущую жену за спиной. Лишь сказал:

– Может, и убьет меня Ахилл, но не это важно мне сейчас. Мне бы сына в последний раз обнять, а там и Аид не страшен.

Нагрузили слуги полную повозку драгоценных даров для выкупа. Были там и тонкие хитоны, и роскошные ковры, и расшитые плащи, и посуда из серебра и золота... Сам Приам взялся за вожжи и выехал из городских ворот, сопровождаемый грустными взглядами друзей, которым он запретил себя сопровождать. Они же боялись, что в последний раз видят своего господина, и от этого были полны печали.

Тем временем наступил вечер. Невидимый людьми Гермес слетел к повозке царя и сопровождал его до самого греческого лагеря, укрывая от случайных взглядов ахейцев. Там он усыпил дозорных и сам открыл ворота, после чего провел Приама прямо к шатру Ахилла.

Оставив возницу у повозки, один пошел Приам в просторный шатер Ахилла. Тот как раз закончил ужин, но слуги еще не успели унести столик с посудой и остатками еды.

Сломив свою гордость, зашел Приам в шатер и, подойдя к убийце сына, опустился на колени перед Пелидом. Как умирающий от голода нищий, молящий богача о куске хлеба, обнял царь Трои колени ахейца и со слезами целовал руки полубога.

Изумились внезапному появлению старика и его поступку все, бывшие в шатре. Не стал исключением и Ахилл, застывший изваянием от непонимания того, как себя вести.

– Вспомни, герой, о твоем отце! Он, как и я, стоит на пороге старости. Может быть, сейчас он в беде и у его границ стоят войска соседей? Но и в этом несчастии знает он, что сын его жив. Есть у него надежда, что вернешься ты невредимым из-под Трои, и поэтому радуется он жизни. Я этой радости лишен. Многих достойных сыновей породил я, и вот один за другим гибнут они. Пал от твоей руки и лучший из моих отпрысков, Гектор, до конца защищавший свою отчизну. Ради него оставил я дворец и стою перед тобой. Привез я неисчислимый выкуп, чтобы забрать его тело.

Только теперь понял Ахилл, кто перед ним. Царь же продолжал:

– Сжалься надо мною, Пелид, хоть ради своего отца! Я жалости больше, чем он достоин, ведь делаю то, на что ни один не решился бы смертный - руки убийцы моих сыновей я к губам прижимаю!

Слова старика не расходились с делом, и он действительно целовал руку Ахилла. Даже давно окаменевшее сердце этого зрелища не выдержало, и мирмидонец расчувствовался. Отодвинул он от себя Приама, и помимо воли увлажнились его глаза. Вспомнил он отца, оставленного ради войны, вспомнил погибшего Патрокла...

Стремительно встал он и поднял на ноги Приама. Приказал подать вина и хотел усадить старика, но отказался Приам. Лишь просил отдать ему скорее тело сына, взяв за это привезенные из города сокровища.

– Выкуп возьми! Это будет платой за то, что ты меня пощадил. Пусть радуют тебя эти вещи, когда вернешься в отчизну!

Вспыхнула злость в сердце Ахилла. Грозно взглянув на Приама, сказал он:

– Не раздражай меня, старик! Приходила ко мне мать, передав Зевсову волю. Так что согласился я уже вернуть тело Гектора. Ты это знаешь, - меряя шатер широкими шагами толи спросил, толи сказал Ахилл.
– Ведь и тебя сюда провел кто-то из бессмертных. Сам ты не смог бы пройти через наши посты и открыть ворота. Так что не надо действовать мне на нервы, а то я могу и забыть о воле Громовержца.

В испуге замолчал Приам, а Ахилл, чтобы погасить свое раздражение, с парой товарищей вышел и принялся снимать с повозки выкуп. Затем приказал служанкам отнести тело подальше, омыть и одеть его.

Приказал он это сделать в стороне от шатра, чтобы не вспыхнул гневом Приам, увидев лежавшего в грязи Гектора, ведь в ответ мог не сдержаться и сам Пелид. Ну а на что он способен, когда бешенство волной поднималось и кровавой пеленой туманило глаза, Ахилл слишком хорошо знал. Но знал он и другое: сорвись он сейчас и убей Приама, не спасет его никакая сила, и даже мать не поможет. Ведь приехал сюда троянский царь по повелению и под защитой самого Зевса. Пойти против прямой воли Зевса? Оскорбить громовержца? Это безумие, на которое не пойдет смертный полубог. Слишком хорошо всем известно, как быстро и безжалостно умеет карать противников Кронид.

Так что смирил свое сердце Ахилл, и когда закончили свой труд рабыни, сам положил тело Гектора в повозку.

– Не обижайся, Патрокл. Должен был я так поступить. Знаю, ты меня поймешь и не осудишь, а я принесу тебе в жертву изрядную часть выкупа, чтобы знал ты в Аиде, что не забыл тебя друг, - произнес он.

Лишь после того, как оказалось тело сына в его повозке, немного успокоился Приам и согласился разделить с убийцей трапезу. Договорились они, что одиннадцать дней будут троянцы совершать погребальные церемонии, и все это время будет сохраняться перемирие.

Затем вывел Гермес царя из вражеского лагеря, и к утру вернулся со своим печальным грузом Приам в Трою. И много дней после этого стоял плач в городе. Голосили и причитали женщины, мрачно поминали своего вождя воины...

Почтили троянцы погибшего царевича таким погребальным костром, которого раньше никто в мире и не видывал. А затем, собрав кости в золотой ларец, похоронили они их и насыпали высокий курган, который и доныне стоит нетронутый.

Амазонка и Мемнон

Гибель Гектора была тяжким ударом для жителей Трои. Может, они бы теперь и были готовы к миру, купленному ценой выдачи Елены, но ахейцы уже не собирались довольствоваться частью богатств древнего города. Агамемнон и Диомед были уверены, что еще немного - и их воины ворвутся в город, вознаградив себя за все трудности осады.

– К чему теперь переговоры, если завтра всё, чем владеют троянцы, станет нашим?
– галдели у костров воины.
– А самих горожан продадим в рабство.