Троянский конь
Шрифт:
— А что твой «клиент» натворил? — насторожился моложавый.
Если МВД отказалось помогать, значит, что-то серьезное.
— Да, понимаешь, милиционера одного того… грохнул. Майора с Петровки. Майор-то гнилой был. Решил на чужих участках точки под свою крышу прибрать. Трясти начал. Ну, те, ясное дело, на две стороны платить не могут, так ведь и себе ничего не останется. Обратились к «клиенту» моему, чтобы помог, приструнил бандита этого в форме. Тот договорился с майором о встрече, домой подъехал, чтобы по-человечески вопрос
Моложавый слушал с интересом, хотя и не переставал хмуриться. Здесь он усмехнулся:
— А своего-то за что грохнул?
— Да, в общем, по делу. Наехать пытался, гад. А статей на моего «клиента» навесили — с десяток.
— А прямые доказательства против него есть?
— Да есть, конечно. В том-то и дело.
— Понятно. — Моложавый потер лоб. — Сложная ситуация. Тройное доказанное. Тем более один — мент. Даже и не знаю, что делать. «Красные» за своего горло ему перегрызут. Тут на бабках одних не проедешь. Хотя башлять, сразу тебе скажу, придется, и много. Кстати, он тебе кто?
— Да родственник. Жены брат. — Козельцев соврал. Не был ему «клиент» ни сватом, ни братом, ни восьмой водой на киселе. — Да ты скажи только, кому и сколько, договорись там, чтобы взяли, а уж насчет бабок не беспокойся.
— Как погоняло-то у твоего родственника?
— Смольный, — ответил Козельцев. — Смолянов Аркадий Витальевич.
— Смолянов… Смолянов… Погоди-ка, это не тот, которого Мурза Рахметович со своими орлами в каком-то ресторанчике придорожном повязал?
— Тот самый.
— У-У-У-У, Андреич, попал ты крупно. «Клиент» у тебя матерый. За ним же куча старых подвигов тянется. — Моложавый сокрушенно покачал головой. — Тяжело будет. Ладно. Ты мне помогаешь, я тебе тоже помочь постараюсь. Только учти, ведет его дело важняк один, Коля Рудин. Он парень серьезный. Меньше чем за три сотни штук даже ручку со стола хрен поднимет.
Триста тысяч долларов. Большинство официальных организаций давно уже перешли под финансовую юрисдикцию казначейства США. Но если бы моложавый знал, сколько получает Козельцев за посредничество, у него глаза бы на лоб полезли. Двушник! Два «лимона» реальных, полновесных, наличных долларов. За какого-то малька провинциального. Не хило, видать, братва в провинции живет.
— Договорились, — быстро кивнул Владимир Андреевич. — Деньги будут завтра утром.
Моложавый, естественно, не знал полного расклада и тоже порадовался. Коля Рудин реально получит всего стольник. Остальное он скинет себе на карман. Все-таки жизнь хороша.
— Но это когда кандидатура на замену есть… — оговорился моложавый, раздумывая, стоит ли попробовать поднять цену еще немного. Учитывая, что Козельцев прикрывает его перед хозяином. — Вот если бы ты ему кого-нибудь предложил…
— Есть один тип. Показания против него имеются письменные. Он последним в кабинет к продюсеру заходил. Ствол, правда, нашли у Смольного, — оговорился Козельцев, уплетая оленину, — но ведь ствол и подбросить могли.
— А что за тип?
— Да бандит тоже. Работает под предпринимателя. Чего он там предпринимает — одному богу известно. Да уголовному розыску.
— Из московских?
— Да нет. Провинция. Шваль.
— А кто его у продюсера видел? — мгновенно сделал стойку моложавый. — Кто показания давал?
— Две секретутки. Да не беспокойся. Все оформлено честь по чести. Даже фоторобот прилагается. Ты его возьмешь, а победителей, как известно, не судят. Я смогу твоим подвигом похвастаться перед хозяином. Глядишь, он тебя и простит на радостях.
— Ладно. Давай сюда показания, — моложавый протянул руку. — Я их вечером к делу приобщу. Ты, значит, завтра утречком бабки подвезешь, я постановление подпишу, и к полудню твой Смольный будет уже на воле гулять, баб трахать и водку трескать.
— Погоди. — Козельцев помотал головой. — Нет. Показания я тебе сейчас отдать не могу.
— Как это? — не понял моложавый. — А как же я его оформлю без показаний?
— Никак. Показания через пару дней получишь. А пока «за недостатком улик» организуй или еще что-нибудь. Он мне до зарезу на воле нужен. Максимум — завтра утром. «Стулья против денег».
— Ну, ты даешь, Андреич, — покачал головой моложавый. — Да ты же меня без ножа режешь. Какое «за недостатком» я твоему родственнику сделаю, когда его с «грязным» стволом на кармане взяли, а на стволе еще и пальцы остались? Проснись! Да я за триста и близко к этому делу не подойду.
— Мне, что ли, тебя учить? — прищурился вроде бы добродушно Козельцев. — Затребуй у важняка своего дело, заключение экспертов из дела изыми и «в связи со вновь возникшими обстоятельствами под подписку о невыезде»… А то ведь, смотри, Пашенька, на твое место охотников много. И куда более сговорчивых.
По тому, что Козельцев впервые за разговор назвал его имя, моложавый мгновенно смекнул: благодетель разозлился. Не стоит злить людей, у которых возможностей больше, чем у тебя. Аукнется ненароком.
— Блин, припер ты меня, Андреич, — помрачнел моложавый. — Сдал, как суку.
— Так ведь с кем поведешься, тому и задолжаешь. Так как? Насчет родственника?
— Пятьсот, Андреич. Я слишком рискую. И то при условии, что ты мне в течение недели этого своего фраера сдашь. Ну, на которого у тебя показания есть.
— Договорились. — Козельцев улыбнулся, вытер салфеткой губы, подозвал официанта. — Будьте добры, рассчитайте нас. — Пока официант выписывал счет, Владимир Андреевич улыбнулся мрачному собеседнику. — Значит, завтра утром? Во сколько мне подъехать?