Тройка без тройки
Шрифт:
— В пуговицах? Каких пуговицах?
— Для сарафанов. Завтра мне обязательно надо быть в ГУМе, подобрать пуговицы.
— Вот и хорошо… Мы собирались идти вместе — я и Рая… Но лучше ты пойди со мной… Вместо Раи… Ведь ты хорошо разбираешься в маршах и вальсах?
— В маршах и вальсах очень хорошо! — не совсем уверенно заявила Наташа. — Но только как Рая? Ведь ты с ней договорился.
— У нее совсем нет слуха…
Где бы, что бы и с кем ни случилось, во дворе, в школе, дома, Наташа все принимала близко к сердцу. Бедное ее сердце болело от того, что у внучки дворника Тихона Максимовича долго не прорезаются
— Что ты говоришь?! Нет слуха?! — И, тут же забыв о Рае, она начала быстро говорить: — А где встретимся? В секции, где продают пластинки? В пять часов ты можешь? Договорились?..
С этими словами, не сказав даже «до свидания», она бросилась догонять Таню и Володю.
— Таня! Ты думаешь о пуговицах?
— Каких пуговицах?
— Для сарафана! Ведь тетя Юля сказала, что они нужны немедленно… Если их не принесешь…
— Ничего, время терпит, — спокойно произнесла Таня.
— Ты не знаешь тетю Юлю, — продолжала горячиться девочка. — Я завтра же пойду в ГУМ и куплю их. Сделаю это для тебя.
Таня удивленно посмотрела на возбужденную и радостную подругу.
— Зачем в ГУМ? Ведь они есть в любом магазине!
— Ничего ты не понимаешь, — категорически заявила Наташа. — Такие, как тебе надо, только в ГУМе можно найти.
Как надо бросать бабочки
За день в ГУМе бывает несколько десятков тысяч покупателей. Они ходят по огромным галереям универмага, примеряют платья, обувь, шляпы, выбирают галстуки, ковры, пробуют авторучки, играют на баянах, щелкают затворами фотографических аппаратов… Многоголосый оживленный шум стоит под стеклянными крышами пассажа, и этот шум перекрывает только голос диктора, оповещающий по радио, что мальчик Витя, в матросской шапочке, ждет папу у фонтана или что сейчас начнется демонстрация новейших мод…
Наташа очень быстро подобрала пуговицы. До пяти оставалось еще много времени, и она пошла по магазину. У мамы через месяц день рождения, надо было обязательно уже сейчас присмотреть сумку, которую они с папой купят ей в подарок… Интересные вещи появились в отделе, где торгуют различными вещами для дачи. А такую хозяйственную девочку, как Наташа, разве не должны были интересовать новые соломенные кресла?! В отделе головных уборов Наташе очень понравились последние летние модели шляп, хотя, правда, сама она их не носила…
Словом, было уже четверть шестого, когда Наташа подошла к дверям музыкальной секции.
Вчера, сегодня утром, несколько минут назад она не думала, что будет так волноваться перед встречей с Толей. А сейчас… Она прошла мимо зеркала, вделанного в стену, и оттуда на нее глянуло какое-то чужое, раскрасневшееся лицо с широко раскрытыми испуганными глазами, на лоб падали мокрые кудряшки волос, от волнения пылали уши, один только нос оставался бледным, зато вздернут он был больше обычного. Но времени прихорашиваться не было. И, проклиная свои непослушные волосы и ужасный нос, она вошла в магазин.
Здесь на нее хлынули со всех сторон, со всех прилавков самые различные звуки: в одном месте низкий бас пел о блохе, для которой король сшил бархатный кафтан, в другом углу тенор уверял, что он помнит чудное мгновенье, из третьего угла зала вдруг вырвались звуки трубы духового оркестра, с ними смешались мелодия джаза и нежная индийская песня…
Толя сейчас же заметил Наташу и бросился к ней навстречу.
— Понимаешь, два часа искала пуговицы. Все сверху вниз облазила… — сразу же начала оправдываться девочка.
Но Толя взял ее за руку и потащил за собой к прилавку.
— Вам что? — обратилась к нему молоденькая продавщица в синем халатике с белым кружевным воротничком.
— Мне что-нибудь спортивное, — ответил Толя. — Нам нужно для школы… Марш какой-нибудь. Чтобы спортсмены могли под него выходить… И уходить.
Продавщица повернулась к шкафу, вынула оттуда пластинку и поставила на диск проигрывателя.
Бодрый марш перекрыл все магазинные звуки. Толя вопросительно посмотрел на Наташу:
— По-моему, это то, что надо?
— Именно то! — категорически определила девочка.
С такой же решительностью Наташа отобрала еще несколько пластинок. Толя, не споря, попросил продавщицу выписать чек, заплатил в кассу и забрал покупку.
Из ГУМа они вышли на залитую солнцем, просторную Красную площадь.
— Ты куда сейчас? — спросил Толя.
— Ты знаешь, у меня есть немного свободного времени…
— Тогда погуляем, — предложил Толя.
— Посмотри, как красиво, — сказала вдруг Наташа, указывая на красные кремлевские стены, на фоне которых ярко выделялась зелень деревьев. — Правда, замечательное сочетание красок?
— Чудесное, — согласился Толя. — А когда-то здесь стояли деревянные стены. Они горели, наверное, раз двадцать.
— Ну уж — двадцать, — усомнилась Наташа. — Ты скажешь!
— Нет, на самом деле. Мы изучали в историческом кружке. А эти стены построил Иван Третий. Тот, который…
— Я знаю, — прервала его Наташа. И чтобы прекратить дальнейшие экскурсы в историю, по которой у нее вот уже три четверти подряд были тройки, спросила: — Да, совсем забыла… Ты говорил с Александром Сергеевичем?
— Он заболел. Но как только выздоровеет, я сейчас же с ним поговорю… А храм Василия Блаженного построили Барма и Постник. Царь Иван Грозный выколол им глаза, чтобы они не могли сделать второго такого… Красивый он, правда?
Наташа прежде не замечала всего праздничного великолепия храма. Но сейчас в лучах яркого весеннего солнца он вдруг показался ей сказочно красивым. Ей хотелось сказать что-нибудь значительное, но, как на грех, не находилось ни одного подходящего слова. И она просто сказала: