Тройка мечей
Шрифт:
Улочки, пересекавшие это поселение в разных направлениях, изобиловали тупиками, крутыми поворотами и представляли собой подходящее место как для засад, так и для ловушек. Было бы непростительной глупостью вступить в схватку с фасами именно здесь, тем более, что в их распоряжении имелись щупальца-верёвки и прочие штучки, о действии которых мы и не догадывались. Пробиваться следовало другим путём.
Я мысленно провёл взглядом прямую линию от того места, где мы стояли, до «башни», где, по нашим предположениям, находилась Крита. Можно было попробовать влезть на стену и двигаться поверху, перепрыгивая с
Фасы низкорослы, самый высокий воин макушкой не достаёт мне до плеча. Но их много, и если нам не удастся преодолеть расстояние от окраины до «башни» и обратно, перепрыгивая улочки по вершинам стен, фасы попросту стащат нас вниз и разделаются с нами. Однако в критические минуты приходят решимость и уверенность в себе, о которых в обычной обстановке и не подозреваешь.
Я быстро объяснил Уруку этот план, справедливо полагая, что он в свою очередь лучше сможет передать всё Тсали мысленно, нежели я с помощью моих неуклюжих жестов. Так и произошло. Мужчина-Ящерица присвистнул и, освобождая руки, укрепил свою сетку со светящимися камнями на шее.
Как ни жаль, пришлось и мне спрятать Ледяное Жало в ножны, потому что руки должны быть свободными. Свет клинка погас, лишь рукоять продолжала мерцать глубокими синеватыми тонами. Урук после двух неудачных попыток тоже пристроил свой топор за спину так, чтобы его в любой момент можно было выхватить из-за плеча.
Приготовившись таким образом, мы стали спускаться по склону, прижимаясь к земле, и вскоре оказались у первой с краю коробки дома, от которой я наметил наш маршрут.
Гортанная речь фасов звучала совсем неподалёку. Я почему-то вспомнил о своей неудаче на каменистом склоне во время грозы и тут же постарался выбросить эти мысли из головы. Сейчас надо думать не о прошлых неудачах, а о будущей победе.
Подняться на стену не составило особого труда; к счастью, она была достаточно широкой, так что можно было поставить ногу. Тсали забрался следом за мной и перепрыгнул на следующую стену с лёгкостью и грацией, свойственными его народу. В комнате под нами никого не было, но это вовсе не означало, что нам и дальше будет так везти. Стоит кому-нибудь из фасов взглянуть вверх, и мы замечены…
Я отбросил эту неприятную мысль и последовал за Тсали. Мой прыжок не был же таким лёгким и грациозным, но приземлился (а, вернее, «пристенился») я удачно, сразу за спиной у мужчины-Ящерицы. Не было возможности оглядываться и проверять, следует ли за нами Урук, но я слышал его затруднённое дыхание.
Мы преодолели уже больше половины пути к «башне», когда нас всё-таки заметили жильцы одного дома, стенами которого мы так бесцеремонно воспользовались. Раздался пронзительный крик. Я вздрогнул, хотя постоянно ожидал его — в глубине души я не надеялся, что мы проберёмся незамеченными через этот странный город.
Тсали сделал следующий прыжок, я прыгнул за ним, но неудачно. Взволнованный тем, что нас обнаружили, я не удержался на вершине стены, еле успев ухватиться руками за камни, чтобы не упасть в комнату подо мной.
Теперь крики доносились со всех сторон, впору было заткнуть уши. Пространство перед самой «башней» одним прыжком мне было не одолеть. Но там, за этими
Пока я колебался, рядом оказался Урук.
— Слишком далеко.
Он высказал мои опасения вслух.
Внизу пронзительно галдели фасы, крики их отражались от стен, а из улочек выплёскивались всё новые и новые группы, и скоро внизу собралась целая толпа. Поняв, что дальше нам придётся прокладывать себе путь с помощью оружия, я обнажил Ледяное Жало. Казалось, оно поняло, что мы в опасности, и засияло по всей длине клинка ярким всполохами.
Фасы внизу завопили ещё громче. Не теряя ни секунды, чтобы воспользоваться этим неожиданным и поразившим их эффектом, я спрыгнул прямо им на головы, сбив с ног, по крайней мере, двух или трёх, а остальные в страхе отпрянули. Я поднял меч над головой и стал описывать им круги в воздухе. Клинок издавал при этом лёгкое жужжание, но свет его сразу померк.
Фасы отхлынули. Ко мне на помощь спрыгнул Урук с топором на изготовку. Его появление внесло переполох в ряды фасов. Им приходилось сражаться с людьми из Долины, и они знали, что такое светящийся меч и боевой обоюдоострый топор. Урук размахивал топором и пел военную песню, слова которой были мне непонятны. Вспышка памяти из прошлого, новое глубинное проявление моего второго «я» подсказали, что такое бывало и прежде: Великий Топор и Ледяное Жало не раз сражались рядом против общего врага.
Разя направо и налево, мы прокладывали себе дорогу к «башне». Тсали давно уже находился внутри её. Когда он услышал, что мы рядом, он отворил дверь и, двигаясь задом наперёд, вывел Криту, держа её обеими руками.
Лицо её по-прежнему выглядело безмятежным, а глаза были закрыты, как у спящей. Урук тут же оказался рядом и, прежде чем я успел шевельнуться или запротестовать, обвил рукой её хрупкое тело и перебросил себе через плечо, оставив свободной правую руку, которая сжимала топор. Девушка лежала у него на плече, свесив руки, словно неживая.
Теперь и Тсали вступил в битву. Из кармана на поясе он доставал полные пригоршни какого-то порошка и швырял в морды фасов, которые окружили нас сплошным кольцом. Они вскрикивали, роняли свои дубины и колья и закрывали глаза ладонями, как это делают внезапно ослеплённые ярким светом.
Но забраться обратно на стену мы уже не могли, а самая большая группа фасов отрезала нас от туннеля, по которому мы пришли сюда. Теперь командование принял на себя Урук.
— За мной!
Команда была отдана таким уверенным тоном, как будто он точно знал, как надо поступить. Поскольку я не мог предложить ничего определённого, мне оставалось только подчиниться.
Мы начали отступление, но не по переулку, ведущему к туннелю, а назад, к «башне», что показалось мне большой глупостью. Расшвыряв фасов, мы заскочили внутрь и закрыли за собой дверь. Урук всё ещё держал на плече Криту, а я и Тсали встали у двери, на случай, если фасы попытаются проникнуть внутрь, и глядели на него как на командира, который хорошо знает, что нужно делать.
— Что бы здесь ни происходило, — сказал он, — ЭТО должно было остаться на месте. Охраняй дверь, Толар. Не думаю, чтобы они знали о существовании подземного хода.