Тройная игра афериста
Шрифт:
Я с удовольствием продолжил бы слушать собственный треп, но появился Филин и довольно бесцеремонно прервал литературное пиршество.
• Верт, через час сходка начинается, а ты тут кофе попиваешь и пацану голову морочишь. Я же тебя просил его не трогать. Он же, дурашка, всему верит.
Филин взял Белого за плечо и сказал, глядя тому в глаза:
• Адвокат просто прикалывать любит. А твой папа - нормальный мужик. И Верт его в зоне поддерживал, облегчал ему жизнь.
Потом Филин перевел взгляд на меня и под этим взглядом и дурашливо изобразил смятение, встал со стула и засеменил к выходу
Филин проводил меня до номера и подтвердил мои размышления короткой фразой:
• Не будь лопухом. От того, кто Паханом будет, не только моя судьба зависит.
Ясно, что он сильно рассчитывал на статус воровского вожака. Не помню уж у кого, кажется у Киплинга, я читал, что власть опьяняет сильнее, чем вино. Как это, надо вспомнить? Кажется так:
Что опьяняет сильнее вина?
Женщины, лошади, власть и война.
Насчет лошадей - не знаю, а власть - штука заразная. Лично мне она и даром не нужна.
Думая о власти я вошел в свой номер и включил телевизор. Как оказалось - весьма кстати: шла криминальная передача и диктор торжественно сообщал, что в Красноярске задержан и скоро предстанет перед судом серийный маньяк бывший майор санитарной службы МВД Момот О.П.
Радостно закурив я устроился в кресле поудобней. Надо же, стоило только подумать о гаде...
• Сотрудник уголовного розыска, - обнаруживший маньяка и успешно проведший его задержание, - коряво вещал диктор, - представлен к награде. Если медицинская комиссия не признает убийцу психически недееспособным, то суд, скорей всего, вынесет высшую меру наказания. Но это не утишит горе родителей, чьи дети кончили свою жизнь в руках маньяка.
Смотрите репортаж нашего специального корреспондента из Красноярска.
На экране возник тот самый двор, где я схватил с помощью Маши майора. Потом камера крупно показала и самого Момота. Видимо проводился следственный эксперимент с выездом на место совершения преступления. Вид у Момота был достаточно бодрый. Я с раздражением подумал, что Калитин не выполнил мою просьбу и не сунул майора в общаковскую камеру. Если бы он там побывал, вид у него был бы не такой.
В дверь постучали.
• Да, - раздраженно сказал я, - открыто.
Вошел Белый.
• Извините, - предупредил он мое недовольство, - меня прислал Филин. Тут я принес некоторые данные по предстоящему собранию. Вам там надо будет выступить и поэтому следует знать некоторых оппонентов из противоположной фракции.
• Ну, ты даешь!
– восхитился я.
– Никто, наверное, так еще воровской сход не называл. Как ты на своего отца похож, интеллигент. Нет, не внешне. Манерами. Ладно, посиди пока, я досмотреть хочу. Это, вон, тот самый майор Момот, о котором я тебе рассказывал. Его на следственный эксперимент привезли.
Глава 1
0
Желток никогда не мыл руки после отправления малой нужды. Хотя был весьма чистоплотен. Сейчас он в своем номере священнодействовал в туалете: тщательно намыливал свой пенис. Эту процедуру он проделывал несколько раз в день. Своим членом Желток гордился, очень его берег и соблюдал в чистоте. Хотя, за исключением четырех "шаров" под наружной плотью и одной "шпалы", вшитых еще в молодости, пенис Желтка ничем особенным не выделялся.
Старый вор смыл мыльную пену, как следует ополоснул своего "дружка" и тщательно высушил тонким полотенцем из чистого хлопка. Он был собран сегодня, так как считал смену власти решающим моментом в своей жизни. Его мечта вернуть золотое время непмановских воров - аскетов могла воплотиться в реальность, если он получит должность центрового пахана.
Желток не понимал, что его время ушло, что никто из воров, за исключением его немногочисленных сторонников, не согласиться жить только воровской идеей, во всем себя ущемляя. Люди хотели за свой риск иметь реальные блага, и глупо было их за это винить. Рядовой вор рисковал и собственным здоровьем, и свободой. Он охотно отдавал положенную долю в "общак", так как в случае осуждения сам из этого общака "подогревался. Но экономит в краткие миги свободы вор не хотел. Напротив, он хотел как следует гульнуть и действительно гулял, прокучивая украденное. Потом вновь шел на дело и вновь спускал все в купеческой щедрости загула.
Другой жизни рядовой вор не ведал и она его вполне устраивала.
Понятия Желтка сформировались в то время, когда воровское братство противостояло мощной полицейской системе царского режима. В период военного коммунизма ворам тоже приходилось нелегко - их расстреливали без суда и следствия. В те времена преданность идеи была важней собственного благополучия. Воры противостояли государству, образуя в нем свое собственную мини-державу. Нынче, когда государство как таковое практически развалилось, ворам не было необходимости соблюдать идеологическое противостояние. Более того, воровские принципы проникали в саму систему прогнившего государства: ими руководствовались и финансисты, и торговые бизнесмены, и политические фавориты. Даже лексика уголовного мира стала активно проникать в речь. Журналисты, нувориши из "новых русских", подростки, партийные марионетки бойко лепетали "на фене", считая, что они говорят на языке "народа".
Желток заблуждался, но, как все фанатики, не подозревал о своем заблуждении. Он находился так далеко от рядовых исполнителей, что весь его аскетизм давно превратился в игру, принимаемую всерьез только им самим. И, если Желток ел молодую картошку среди зимы, то его иронические выпады в адрес любителей черной икры были фальшью. Деликатес - понятие растяжимое. Рассыпчатая отварная картошечка в январе, политая желтым крестьянским маслом, и жирная селедочка под шубой нарезанного кружочками лука, ничуть не хуже экзотического омара. И не каждый такой, исконно русский, деликатес может себе позволить.
Желток мог. И ел эту пищу, прикусывая духмяный домашний ломоть хлеба. Хлеб ему пекли в русской печи из отборной пшеницы.
В соседнем номере готовился к выходу на сходку Барин. В отличии от Желтка этот вор к пище был равнодушен. как и к одежде. Он, если проанализировать, был интуитивным аскетом. Конечно, при его возможностях, равнодушным к быту стать нетрудно. Ведь, появись у него такое желание, он мог получать любое лакомство с любой точки земного шара самолетом. как и одежду. Само осознание доступности всего, что он захочет, лишало эти желания свежести. Ему было достаточно знать об возможности их исполнения.