Тройной полярный сюжет
Шрифт:
ВНИЗ ПО РЕКЕ
Облепленная грязью машина въехала в таежный поселок. Вперемежку с потемневшими от времени домиками стояли новые двухэтажные деревянные дома, и улицы были засыпаны стружкой, щепками – обломками досок.
Машина остановилась у новенького двухэтажного здания с вывеской на фанере: «Хангарское геологическое управление».
– Прибыли, – сказал шофер.
– Это что? – спросил Сашка.
– Хангар. Поселок, неизвестный на картах.
– А Буюнда? Ты же у отвилки на Буюнду обещал меня высадить.
– Это, парень, двести километров отсюда. Проспал ты отвилок.
Шофер достал бумажки из ящичка.
– Пойду машину сдавать.
Сашка вышел из кабины. Обогнул машину, вплотную подошел к шоферу.
– Ты что, шутишь? – Он остановил за телогрейку собравшегося было уходить шофера. – Ты объясни все-таки.
– Дорогу видел? Одному по ней можно ездить? А такие, как ты, не спешат.
Шофер резко вырвал телогрейку и пошел прочь.
– Эй, постой! – крикнул Сашка.
– Сапоги и ватник оставь себе… путешественник. – Шофер вошел в управление.
Сашка двинулся за ним. Длинные коридоры были пусты и тихи.
Сверху слышался треск машинки. Сашка поднялся наверх по деревянной скрипучей лестнице. В крохотном кабинете сидела женщина.
– Вам кого?
– Начальник есть? – спросил Сашка.
– На связи. По коридору направо.
Сашка пошел. В комнате по коридору направо пищала морзянка, хрипел динамик, и на двери висела краткая вывеска: «Посторонним! В радиорубку! Категорически!»
Сашка остановился у двери.
– Сорок пятая. Сорок пятая. Как слышите? Прием. Кто на рации? Здравствуйте. Хавелев! Да, Хавелев! Прием. Принято. Двенадцатая. Хавелев, вызываем двенадцатую. Прием.
Сашка отошел к стенке, закурил.
– Что? – взорвалось за дверью. – Как ушли? Всех каюров на поиск. Сколько пропало? Оленей сколько? Все? Третьи сутки? Под суд! Под суд тебя отдам, Димитренко!
Радиошум и энергичный голос Хавелева бушевали за стенкой, куда вход был категорически…
Сашка прислонился к стене, решил ждать.
– …Ничем не могу помочь, – выслушав Сашку, сказал товарищ Хавелев, свирепого облика грузный мужчина. – Весной! Весной я тебя ждал, дорогой товарищ. Весной были люди нужны.
– Не так меня поняли. Я спрашиваю совета: как проще выбраться, чтобы попасть на восток.
– Ты что: странник? – изумился Хавелев.
– Сексурдах. Мне надо на Сексурдах.
– Сек-сур-дах! Значит, не просто странник. Завтра наш бот идет вниз по реке. Там порт. Попробуй оттуда.
– Спасибо, – сказал Сашка.
– Я за спасибо бродягам не помогаю.
– А за что вы им помогаете?
– Поможешь завхозу. Доплыть. Получить. Погрузить.
– Договорились.
– Ночевать в общежитии. Разыщете сами. Пока!
– Спасибо все-таки, – сказал Сашка.
– Весной приходи, – буркнул вслед Хавелев. – Весной мы странников хорошо встречаем.
Сашка шел по улице, поглядывая по сторонам. Увидел вывеску: «Смешанный магазин». Зашел. В магазине, где справа консервы, а слева ситцы, было пусто. Потом откуда-то из-за стенки медленно выплыла продавщица.
– Новенький! – удивилась она. – Новый человек, убей меня гром. И сразу же за спиртом пришел, а?
– Нет.
– Тогда что же?
– Сапоги, – сказал Сашка. – Размер сорок три. И рюкзак. Вон тот за семь пятьдесят.
Прямо на крыльце он снял кирзовые разбитые сапоги и натянул болотные резиновые. Поставил старые сапоги рядом с крыльцом. И возле примостил опустевший чемодан.
В свитере, болотных сапогах он превратился сразу в видного парня, каким и был когда-то во времена соревнований и тренировок.
Продавщица выплыла на крыльцо.
– Приезжий. Непьющий. И, наверное, холостой, – определила она.
– Точно, – ответил Сашка.
Продавщица неторопливо с головы до ног осмотрела его оценивающим женским взглядом. Сашка встретился с ней глазами, усмехнулся.
– И красивый какой, – заключила продавщица. Она ушла и тут же вернулась:
– Держи!
– Что это?
– Дефицит. Штормовка на «молнии». И брюки из непромокаемой ткани. Размер твой.
Сашка посмотрел на этикетку. Отсчитал деньги.
– При магазине живу, – сказала вслед продавщица. – Заглядывай вечерком.
Сашка обернулся.
– Телевизор вместе посмотрим. – Продавщица засмеялась.
Сашка месил грязь. Улыбался.
Черный остроносый дощаник шел вниз по реке. Был пасмурный день, ветер гнал по серой воде мелкую, но упорную волну, и берега были под стать этому дню – черные торфяные обрывы, поросшие мелкой сосной Приполярья.
На руле сидел бывалый мужик в полушубке, под полушубком ковбойка без пуговиц, всезнающий прищур узеньких глаз.
– Приезжий, – сказал мужик. – Тебя для чего ко мне посадили? Чтобы я плыл не один. Не отъединяйся.
Хватаясь за борта лодки, Сашка перебрался на корму. Мужик вытащил неизменный «Прибой», молча предложил Сашке. Закурили.
– Как зовут?
– Александр. Саша.
– Меня Василий. Васька Феникс – это и есть я. Феникс – это птица такая.
– Почему Феникс?
– Возникаю из пепла жизни. Судьба норовит обратить меня в пепел. Через судимости, алименты или статью сорок семь пункт «Г» КЗОТ. А я, обманув судьбу, возникаю.
Сашка усмехнулся.
Резкая стремнина подхватила лодку и понесла, прижимая к берегу. Мелькали торфяные берега, огромные завалы – груды стволов, нагроможденных весенним паводком. Неожиданно мотор зачихал и замолк. Васька Феникс неторопливо наклонился к мотору, почесал в затылке. Лодку разворачивало по течению и прибивало к берегу.
– Смотри, на завал несет, – спокойно предупредил Сашка.
– Может, проскочим, – беспечно отозвался Феникс.
– Заводи!
Феникс глянул на стремительно приближавшийся завал и начал лихорадочно пинать заводной рычаг. Лицо его побелело. Сашка взял загребное весло, подошел к борту лодки и стал отгребать, но было поздно. Со скрежетом, треском лодка трахнулась о завал, и тотчас струп воды ударили в днище и стали наклонять лодку, клокочущая струя запихивала ее под нагромождения стволов. С обезьяньей ловкостью Феникс вспрыгнул на борт и стал хвататься за ослизлые бревна. Сашка одной рукой сдернул его обратно и тут же уперся веслами в завал. Вздулись жилы на шее.