Шрифт:
Архангел Гавриил относился ко всему этому делу очень безразлично. Он лениво погладил кончиком крыла планету Марс, которая не реагировала на его прикосновение.
— Вопрос решен, Этериель, — сказал он. — Сейчас уже ничего нельзя сделать. День светопреставления назначен.
Этериель, совсем молоденький серафим, созданный всего за тысячу лет до нашей эры, при этих словах задрожал, и в космосе ясно обозначились светлые расходящиеся круги. Как только он появился на свет, ему поручили ведать делами Земли и ее окрестностей. Эта должность
— Значит, вы хотите уничтожить мой мир без предупреждения?
— Вовсе нет. На этот счет есть некоторые указания в книге Даниила и в откровении святого Иоанна. Они достаточно ясны.
— Ясны? После того как их столько раз переписывали? Не знаю, остались ли там неизмененными хоть два слова подряд.
— Есть намеки в Ригведе и в книге Конфуция…
— Но они достояние избранных…
— Об этом прямо говорится в «Поэме о Гильгамеше».
— Большая часть «Поэмы о Гильгамеше» была уничтожена вместе с библиотекой Ашшурбанипала.
— Некоторые указания можно найти в очертаниях пирамиды Хеопса и рисунке мозаики Тадж-Махала…
— Они такие туманные, что ни один человек не мог как следует истолковать их.
Гавриил услало сказал:
— Если вы собираетесь против всего возражать, то нет смысла говорить на эту тему. Во всяком случае, уж вам-то следовало об этом знать. Все нужные документы есть в досье Небесного Совета. Вы могли ознакомиться с ними в любое время.
— Я был занят здесь по горло. Вы не представляете, как успешно орудует дьявол на этой планете. Я прилагал все силы, чтобы одолеть его, и все-таки…
— Как же, знаю, — Гавриил погладил крылом пролетавшую мимо комету. — Что говорить, он добился там кое-каких побед. Мне однажды пришлось познакомиться с устройством этой планетки. Это как будто одна из систем, основанных на взаимосвязи массы и энергии.
— Да, верно.
— И они с этим шутят?
— Боюсь, что так.
— Тогда, пожалуй, сейчас самое время покончить с этой затеей.
— Я сумею это уладить, поверьте мне. Они не уничтожат себя своими ядерными бомбами.
— Как сказать… Ну а теперь, Этериель, позвольте мне взяться за дело. Назначенное время приближается.
— Сначала покажите мне документы, — продолжал упорствовать серафим.
— Пожалуйста, если вы настаиваете.
На черном небесном своде безвоздушного пространства яркими буквами вспыхнул текст акта Небесного Совета.
Этериель прочел вслух:
«По приказу Небесного Совета настоящим предписывается архангелу Гавриилу порядковый номер и т. д. и т. п. (ладно, положим, это вы) приблизиться к планете класса А номер Г 743990, которая в дальнейшем будет именоваться Землей, и 1 января 1967 года в 12 часов дня по местному времени…».
Этериель помрачнел и дочитал текст про себя.
— Довольны?
— Нет, но ничего не поделаешь.
Гавриил улыбнулся. В небе появилась сверкающая золотая труба, по форме похожая на обычную, и простерлась от Земли до Солнца. Гавриил поднес ее к своим губам.
— Подождите! — в отчаянии воскликнул Этериель. — Я попробую обратиться в Совет.
— А что это даст? Под актом стоит подпись Владыки, а всякое постановление, подписанное им, не подлежит отмене. Извините, до назначенного срока остались считанные секунды.
Гавриил дунул в трубу, и чистый звук чудесного тона наполнил Вселенную до самой далекой звезды. На ничтожное мгновение, такое же неуловимое, как черта, отделяющая прошлое от будущего, все замерло, а потом вся система миров рухнула и материя обратилась в состояние первобытного хаоса. Исчезли звезды и туманности, исчезли космическая пыль. Солнце, планеты, Луна — все, все за исключением самой Земли, которая вращалась, как и раньше, в совершенно пустой Вселенной.
Трубный глас прозвучал.
Р. Е. Манн (которого все знакомые называли просто Р. Е.) незаметно вошел в контору фабрики Билликен Битси и мрачно уставился на склонившегося над грудой бумаг, изможденного высокого человека, которому аккуратные седые усики придавали какую-то старомодную элегантность.
Р. Е. взглянул на свои наручные часы, которые по-прежнему показывали 7.01. В этот момент они остановились. Это было, разумеется, восточное поясное время — 12.01 по гринвичскому.
Сидевший за столом поднял голову и несколько мгновений тупо смотрел на Р. Е.
— Что вам угодно? — удивленно спросил он.
— Горас Билликен, если не ошибаюсь? Владелец этой фабрики?
— Да.
— А я Р. Е. Манн. Не мог пройти мимо, увидев человека за работой. Вы разве не знаете, что за день сегодня?
— Сегодня?
— Да. День воскресения из мертвых.
— Ах, вы об этом. Знаю. Я слышал, как прозвучала труба. Вот уж действительно мертвого разбудит… Ничего себе, правда?
С минуту он радостно посмеивался, потом продолжал:
— Труба подняла меня в семь утра. Я толкнул жену Она спала, конечно. Я всегда говорил, что она проспит второе пришествие. «Это трубный глас, дорогая», — говорю ей. А Ортенс — это моя жена — сказала только «хорошо» и опять заснула. Я принял ванну, побрился, оделся и пришел сюда заняться делами.
— Но зачем?
— А почему бы нет?
— Никто из ваших рабочих не пришел.
— Да, бедняжки. Им бы только не работать. Я так и ждал. А впрочем, не каждый день наступает конец света. Откровенно говоря, я даже доволен. Смогу без всяких помех привести в порядок свою корреспонденцию. Телефон ни разу не звонил. Он встал и подошел к окну.
— Все стало гораздо лучше. Нет слепящего солнца, снег сошел. Приятный свет и приятная температура. Очень хорошо задумано… Но, извините, у меня столько дел… Если не возражаете…