Трудная позиция
Шрифт:
«Опять пытался поговорить с майором Вашенцевым. Ничего не вышло. Слишком он со мной официален. «Да», «Понятно», «Учтите», «Занимайтесь своим делом». Такое впечатление, будто вокруг него всегда какой-то заборчик. Стой и разговаривай на расстоянии. А мне хочется сломать заборчик, перешагнуть его. Конечно, характер есть характер, я понимаю. Но для того и глаза, чтобы видеть, где идут ноги...»
Не закрывая тетради, Крупенин встал, походил по канцелярии от стола до двери и обратно. Остановившись, посмотрел через окно на дальнее степное небо. У горизонта едва приметно бугрились облака — по бокам белые, словно снег на горных вершинах, а в середине с глубинной озерной синью. Но духота не убывала, она становилась даже еще ощутимее. И Крупенин, расстегнув китель, снова уселся за стол, принялся записывать:
«Сегодня беседовал с лейтенантом Беленьким. Говорит, незадачливо сложилась его служба: другие командиры взводов на виду, а он потонул в неприятностях. И главное — ни единой благодарности за весь учебный год. Эх, лейтенант, лейтенант! Да мы же дрались за человека. И не напрасно дрались. Разве этого мало? Задумался. Наверно, поймет. Дал ему совет поступить в академию на заочное отделение. Трудно, конечно, но ничего, он способный... А если что, можно помочь».
Мысли Крупенина внезапно прервал вбежавший в канцелярию дневальный. Он вытянулся и торопливо доложил, что в казарму идут начальник училища, секретарь парткома и какие-то незнакомые офицеры.
— Где они? — отложив ручку, спросил Крупенин.
— У подъезда, товарищ старший лейтенант, — встревоженно ответил дневальный.
Крупенин уперся ладонями в подоконник и поглядел вниз. Там, возле молодых сосенок, действительно стояли Забелин, Осадчий и три незнакомых молодых капитана в новой артиллерийской форме. Они смотрели в сторону проходной, откуда слаженным размашистым шагом с песней шла возвращавшаяся с полевых занятий третья батарея.
Мальчишки-непоседы Вчера со школьной парты...Быстро убрав дневник и застегнув китель, старший лейтенант заторопился во двор к начальству. Когда он спустился по лестнице вниз и познакомился с гостями, батарея была уже неподалеку и пели курсанты в полную силу:
И пусть мы, салажата, В строю пока неловки...Лейтенант Беленький, остановив батарею и скомандовав курсантам «Смирно», подбежал к начальнику училища с докладом. Забелин и все, кто был рядом с ним, выслушав Беленького, подошли к строю.
— Товарищи курсанты! — сказал Забелин взволнованно. К нам в училище, как вы сами, уже видите, приехали гости. Это гости особенные, очень близкие и дорогие. Это наши питомцы, товарищи...
Прихлынувшая радость помешала ему говорить. Он поглубже вздохнул и заговорил снова:
— Вы, товарищи курсанты, уже слышали о них от своих командиров. А теперь вот они сами налицо. Воинскую службу свою начинали эти три капитана именно здесь, в третьей батарее. Тут они и в строю ходили, и песни пели, и девушек местных завлекали. Иначе, как же, без девушек?
Строй, будто тронутый ветром, зашевелился, на бронзоватых курсантских лицах расплылись лукавые улыбки. А Забелин продолжал:
— Да, да, товарищи, начиналось у них все, как и у вас. И трудности были, и тревоги разные. Но разве есть в армий служба без тревог и трудностей? Нет, конечно, такой службы. Важно сознавать и умом и сердцем, какая впереди цель и какую задачу ставит перед нами Родина. А задача у нас, ракетчиков, одна — быть сильнее и зорче противников наших. Что же касается боевой техники... — Он повернулся и кивнул в сторону парков. И все посмотрели туда же: и офицеры и курсанты. — Техника у нас, как вы уже убедились недавно на учении, точная и безотказная. А завтра мы будем иметь технику еще более совершенную, потому что задерживаться на месте нам невозможно. Да вы и сами чувствуете, как вон оттуда... — он вытянул руку и показал на запад, — все время непогодой попахивает.
Крупенин вместе со всеми очень внимательно слушал Забелина, и ему казалось, что вот так сердечно, по-отцовски, генерал не говорил еще никогда, и никогда не был таким близким и простым с курсантами, как сейчас.