Трудно быть богом. Хищные вещи века
Шрифт:
— Прямо по этому коридору.
— А что там будет? — спросил я.
— Чего хотели, то и получите… Или, может, вы раздумали?
Все это было явно не то,что надо,но, как известно, никто ничего не знает, пока сам не попробует. Я перешагнул через высокий порог, и дверь с чмоканьем закрылась за мной. Было слышно, как заскрежетали засовы.
Коридор освещали несколько уцелевших ламп. Было сыро, на цементных стенах цвела плесень. Я постоял, прислушиваясь, но ничего не услышал, кроме редкого стука капель. Я осторожно двинулся вперед. Под ногами скрипела цементная крошка. Коридор скоро кончился, и я очутился в сводчатом бетонном тоннеле, освещенном совсем уже скверно. Когда глаза привыкли к сумраку, я
Рельсовый путь бы разобран. Шпалы валялись вдоль стен, а на пустом полотне зияли дыры,наполненные водой.Затем я увидел рельсы. Никогда мне не приходилось видеть рельсы в таком состоянии.Некоторые были скручены штопором. Они были начищены до блеска и напоминали огромные сверла. Другие были с огромной силой вбиты в полотно и в стены тоннеля. А третьи были завязаны в узлы.У меня мороз пошел по коже, когда я увидел это. Простые узлы, узлы с бантом, узлы с двумя бантами, как шнурки на ботинках… Они были сизые от окалины.
Я посмотрел вперед,в глубину тоннеля.Оттуда тянуло гниющей падалью,тусклые желтые огни редких ламп мерно мигали,словно что-то раскачивалось на сквозняке,заслоняя и снова открывая их.Нервы мои не выдержали. Я чувствовал, что это не более чем дурацкая шутка, но я ничего не мог с собой поделать. Я присел на корточки и осмотрелся. Скоро я нашел то, что искал: метровый обломок железного прута. Я взял его под мышку и двинулся дальше. Железо было холодное, влажное и шершавое от ржавчины.
Косой мигающий свет далеких ламп озарял скользкие, блестящие от сырости стены. Я уже давно заметил на них странные круглые потеки, но вначале не обратил на это внимание, а потом заинтересовался и подошел посмотреть. По стене, насколько хватал глаз, тянулись два ряда круглых следов, разделенных метровым интервалами. Это выглядело так, как будто по стене здесь пробежал слон,и пробежал не очень давно- на краю одного такого следа слабо шевелилась раздавленная белая сороконожка. Хватит, подумал я, пора возвращаться. Я посмотрел вдоль тоннеля. Теперь под лампами впереди были отчетливо видны черные качающиеся гирлянды. Я взял прут поудобнее и пошел вперед, держась поближе к стене.
Это тоже впечатляло.Под сводами тоннеля тянулись провисшие кабели, а на них,связанные хвостами и собранные в тяжелые щетинистые гроздья,покачивались на сквозняке сотни и сотни мертвых крыс. В полумраке жутко блестели мелкие оскаленные зубы, торчали во все стороны закостеневшие лапки, и эти гроздья длинными гнусными гирляндами уходили в темноту. Густой тошнотворный смрад опускался из-под свода и растекался по тоннелю, шевелящийся, плотный, как кисель…
Раздался пронзительный визг,и под ноги мне вдруг бросилась огромная крыса. Потом еще одна.И еще.Я попятился. Они мчались оттуда,из темноты, где не было ни одной лампы.И оттуда вдруг толчками пошел воздух.Я нащупал локтем пустоту в стене и вдвинулся в нишу. Под каблуками заверещало и задергалось живое- я не глядя отмахнулся своей железной палкой. Мне было не до крыс, потому что я слышал, как кто-то тяжело и мягко бежит по тоннелю, плюхая по лужам.Зря я ввязался в это дело,подумал я. Железный прут показался мне таким легким и ничтожным по сравнению с завязанными в узлы рельсами.Это не летучая пиявка… И не динозавр из Конго…Только б не гигантопитек, все что угодно, только бы не гигантопитек.У этих ослов хватит ума выловить гигантопитека и запустить в тоннель… Я плохо соображал в эти секунды. И неожиданно ни с того ни с сего подумал о Римайере. Зачем он послал меня сюда? Что он- с ума сошел?… Только бы не гигантопитек…
Он пронесся мимо меня так быстро, что я не успел разобрать, что это такое. Тоннель гудел от его галопа.Затем где-то совсем рядом раздался отчаянный скрежещущий визг пойманной крысы,и наступила тишина.Я осторожно выглянул. Он стоял шагах в десяти, под самой лампой,и ноги подо мной обмякли от огромного облегчения.
— Умники-затейники,- сказал я вслух, чуть не плача. — Остряки-самоучки… Это же надо было додуматься! Таланты доморощенные…
Он услышал мой голос и, задрав кормовые ноги, произнес:
— Температурка у нас будет два метра тринадцать дюймов, влажности нет, чего нет, того нет…
— Доложи свое задание, — сказал я, подходя.
Он со свистом выпустил из присосков сжатый воздух, бессмысленно подрыгал ногами и взбежал на потолок.
— Слезай вниз, — приказал я строго, — и отвечай на вопрос.
Он висел у меня над головой среди заплесневелых проводов, этот давно устаревший кибер,предназначенный для работ на астероидах, жалкий и нелепый, весь в лохмотьях от карбонной коррозии и в кляксах черной подземной грязи.
— Слезай вниз!- рявкнул я.
Он швырнул в меня дохлой крысой и умчался в темноту.
— Базальты! Граниты!…- вопил он на разные голоса.- Псевдоморфические породы!… Я над Берлином! Как слышите? Пора спать!
Я бросил палку и пошел за ним следом.Он добежал до следующей лампы, спустился вниз и стал быстро,по-собачьи, рыть бетон рабочими манипуляторами. Бедняга, у него и в лучшие-то времена мозг был способен к нормальной работе только при тяжести в одну сотую земной,а сейчас он был совершенно невменяем. Я нагнулся над ним и стал шарить под панцирем, отыскивая узел регулировки. «Вот поганцы»,- сказал я вслух. Узел регулировки был расплющен, словно но нему ударили кувалдой. Он бросил копать и мягко схватил меня за ногу.
— Стоп! — гаркнул я. — Прекратить!
Он прекратил, лег на бок и сообщил басом:
— Надоел он мне до смерти, Эль. Бренди бы сейчас выпить…
Внутри у него щелкнули контакты, и заиграла музыка. Шипя и посвистывая, он исполнял «Марш охотников». Я смотрел на него и думал, как это глупо и отвратительно,как смешно и страшно одновременно. Если бы я не был межпланетником,если бы я испугался и побежал,он бы почти наверняка убил меня…А ведь здесь никто не мог знать,что я был межпланетником.Никто. Ни один человек. И Римайер тоже не знал, что я был межпланетником…
— Встань, — сказал я.
Он зажужжал и принялся ковырять стену, и тогда я повернулся и пошел обратно. Все время, пока я шел до поворота в коридор, мне было слышно, как он гремит и лязгает в груде исковерканных рельсов, шипит электросваркой и несет околесицу на два голоса.
Противоатомная дверь была уже открыта. Я шагнул через порог и захлопнул ее за собой.
— Ну как? — спросил круглоголовый.
— Глупо,- ответил я.
— Я же не знал, что вы межпланетник. Вы работали в космосе?
— Работал.Все равно глупо. На дураков. На неграмотных экзальтированных дураков.
— На каких?
— Экзальтированных.
— А-а… Ну,это вы зря. Многим нравится.А вообще я вам говорил,что приходили бы вечером.У нас вообще для одиночек развлечений мало… — Он налил виски и добавил содовой из сифона. — Хотите?
Я взял стакан и облокотился на барьер.Эль с сигареткой, прилипшей к губе, угрюмо смотрел на экран.По экрану метались осклизлые стены тоннеля, скрюченные рельсы, черные лужи, летели искры электросварки.