Трудно быть богом. Хищные вещи века
Шрифт:
— А как?
— Это долго объяснять,дружище.- Я встал.- Я тебе это еще обязательно расскажу. А сейчас беги играй. Днем-то ты хоть играешь? Ну, вот и беги. А когда солнце сядет, приходи, я тебе постелю.
Он сунул руки в карман и пошел к дверям. Там он остановился и сказал через плечо:
— А эту штучку из приемника вы лучше выньте. Вы думаете, это что такое?
— Гетеродин, — сказал я.
— Никакой это не гетеродин. Вы его выньте, а то вам плохо будет.
— Почему это мне плохо будет? — сказал я.
— Выньте,- сказал он.- Вы всех будете ненавидеть. Вы сейчас не проклятый, а станете проклятым. Кто вам его дал? Вузи?
— Нет.
Он умоляюще посмотрел
— Иван, выньте!
— Так и быть,-сказал я.-Выну.Беги играй. И никогда меня не бойся, слышишь?
Он ничего не сказал и вышел, а я остался сидеть в кресле, положив руки на стол, и скоро услышал, как он возится в кустах сирени под окнами. Он шуршал, топал, что-то бормотал и тихонько вскрикивал, разговаривая сам с собой: «…Принесите флаги и ставьте здесь,и здесь, и здесь… Вот… Вот… Вот… И тогда я сел в самолет и улетел в горы…» Интересно,когда он ложится спать, подумал я. Хорошо,если в восемь или хотя бы в девять, зря я, пожалуй, все это затеял, сейчас бы заперся в ванной и через два часа уже все знал бы,да нет,не мог же я отказать ему,представь-ка себя на его месте,но это не метод, я потакаю его страхам,надо было придумать что-нибудь поумнее,а попробуй придумай, это тебе не Анъюдинский интернат,ох, какой же это не Анъюдинский интернат, какое же это все не такое, и что же мне сейчас предстоит, какой, интересно, круг рая, только если будет щекотно,я не смогу, интересно, рыбари- это тоже круг рая, наверняка, меценатство для аристократов духа, а старое метро для тех, кто попроще, хотя интели тоже аристократы духа, а напиваются как свиньи и ни на что больше не годны,даже они больше ни на что не годны,слишком много ненависти, слишком мало любви, ненависти легко научить,а вот любви- трудно, и потом любовь слишком затаскали и обслюнявили, и она пассивна, почему-то так получилось, что любовь всегда пассивна, а ненависть зато всегда активна и потому очень привлекательна,и говорят еще, что ненависть- от природы, а любовь- от ума,от большого ума,а с интелями все-таки хорошо бы поговорить,не все же они там дураки и истерики,а вдруг удастся найти человека, что, собственно, хорошо у человека от природы, фунт серого вещества, но и это не всегда хорошо, так что человеку всегда приходится начинать на голом месте, а хорошо было бы, если бы наследовались социальные признаки; правда, тогда Лэн был бы сейчас маленьким генерал-полковником; нет уж, лучше не надо, лучше на голом месте, он бы, конечно, ничего не боялся, но зато он бы пугал других, которые не генерал-полковники…
Я вздрогнул, потому что увидел: на яблоне напротив окна сидит Лэн и пристально смотрит на меня. В следующее мгновение он исчез, только затрещали ветки и посыпались яблоки. Нипочем не верит, подумал я. Никому не верит. А я кому-нибудь верю в этом городе? Я перебрал всех, кого мог вспомнить. Нет, никому я не верю. Я снял трубку, позвонил в «Олимпик» и попросил соединить с номером восемьсот семнадцать.
— Слушаю вас, — сказал голос Оскара.
Я молчал, прикрывая микрофон пальцами.
— Слушаю!- раздраженно повторил Оскар.- Второй раз уже,- сказал он кому-то в сторону.- Алло!… Да нет, какие у меня здесь могут быть женщины?… — Он повесил трубку.
Я взял томик Минца,лег в гостиной на тахту и читал до сумерек. Очень люблю Минца,но совершенно не помню,о чем я читал. С шумом проехала вечерняя смена. Тетя Вайна кормила Лэна ужином, пичкала его толокном с горячим молоком. Лэн капризничал,хныкал,а она терпеливо и ласково уговаривала его.Таможенник Пети внушал командирским голосом,но вполне добродушно: «Надо есть, надо есть, раз мать говорит- надо есть,выполняйте…» Заходили двое каких-то,судя по голосам — разболтанных молодых людей,спрашивали
— Что же вы даже не заходите?- возмущенно спросила она прямо с порога.На ней были шорты с изображением подмигивающей физиономии, тесная курточка-безрукавка, открывающая пупок, и огромный прозрачный шарф, она была свежая и крепенькая, как недозрелое яблоко. До оскомины.
— Я сижу и жду его весь день, а он здесь валяется. У вас болит что-нибудь?
Я поднялся и сунул ноги в туфли.
— Садитесь, Вузи.- Я похлопал по тахте рядом с собой.
— Не сяду я с вами,- сказала она. — Он тут читает, оказывается… Хоть бы выпить предложил.
— В баре, — сказал я. — Как поживает слюнявая корова?
— Слава богу,сегодня ее не было,- сказала Вузи,залезая в бар.- Сегодня мне досталась мэриха… Вот дурища! Почему, значит, ее никто не любит? А за что ее любить?… Вам с водой?… Глаза белые,морда красная,задница диваном — ну как у лягушки, ей-богу… Слушайте, давайте сделаем «хорек». Сейчас все делают «хорек»…
— А я не люблю делать, как все.
— Это я и сама вижу. Все идут гулять, а он валяется. И читает вдобавок.
— Он устал, — сказал я.
— Ах, так? Тогда я могу уйти!
— А я вас не пущу,- сказал я,поймал ее за шарф и посадил рядом с собой. — Вузи,девочка,вы специалист только по дамскому хорошему настроению или вообще? Не можете ли вы привести в хорошее настроение одинокого мужчину, которого никто не любит?
— А за что вас любить?- Она оглядела меня. — Глаза рыжие, нос картошкой…
— Как у крокодила.
— Как у пса… Не обнимайтесь, я вам не позволяю. Почему вы не зашли?
— А почему вы меня вчера бросили?
— Здравствуйте, я его бросила!…
— Одного, в чужом городе…
— Я его бросила! Да я вас потом везде искала! Я всем рассказывала, что вы тунгус,а вы пропали,- очень нехорошо с вашей стороны…Нет,я не разрешаю! Где вы вчера были? Рыбарили, наверное? А сегодня опять ничего не расскажете…
— Почему это не расскажу?- возразил я. И я рассказал ей про старое метро. Я сразу сообразил, что правды будет недостаточно, и я рассказал про людей в металлических масках,про жуткую клятву,про стену,мокрую от крови, про рыдающий скелет- про разные вещи я рассказал и дал ей пощупать желвак за ухом. Ей все это очень понравилось.
— Пойдемте сейчас же, — сказала она.
— Ни за что,- сказал я и лег.
— Что за манеры? Сейчас же вставайте, и пойдем! Ведь мне никто не поверит, а вы покажете эту шишку, и все сразу будет в порядке.
— А потом мы пойдем на дрожку? — осведомился я.
— Ну да! Знаете, это, оказывается, даже полезно для здоровья…
— И будем пить бренди?
— И бренди, и вермут, и «хорек», и виски…
— Хватит, хватит… И будем тискаться в машинах на скорости в сто пятьдесят миль?… Слушайте, Вузи, зачем вам туда идти?
Она, наконец поняла и растерянно заулыбалась.
— А что тут плохого? Рыбари ведь тоже ходят…
— Да нет, ничего плохого,- сказал я. — Но что тут хорошего?
— Не знаю. Все так делают. Иногда бывает очень весело… И дрожка. В дрожке все всегда исполняется…
— Что же это- все?
— Ну не все,конечно… Но о чем думаешь,чего хотелось бы, часто исполняется. Как во сне.
— Так, может, лучше лечь спать?
— Ну да! — сердито сказала она.- В настоящем сне такое бывает… Будто вы не знаете! А в дрожке — только то, что хочется!…