Трудно быть другом
Шрифт:
Глянул на стол: на бумажке что-то накорябано. Читать некогда.
Роман дышал часто и с хрипом. Тонкая шея мелко дрожала. И сухие, в трещинах, губы подергивались. А докторша уже уходила…
– Простите! Вы…
Кирилл рванулся из комнаты и едва не сшиб медсестру. Та с писком отскочила в сторону.
– Доктор! Вы не помыли руки! – Кирилл распахнул дверь в ванную. – Сюда! Прошу!
Та зашла в ванную. Блондинка стоит и хлопает ресницами.
Вот вода уже не шумит. Сейчас доктор уйдет, а Роману плохо. Очень плохо! Она уже вешает полотенце на крючок…
– Доктор… простите… Ему же плохо… А у меня нет ничего! Одна малина… И всё!
– Как вас зовут? – Врач тронула Кирилла за руку.
– Кирилл Николаевич…
– Кирилл Николаевич, возьмите себя в руки. Так нельзя. – Доктор достала из кармана халата упаковку с каким-то лекарством. – Вашу ладонь! – Он послушно протянул руку, и она выдавила из упаковки две красные таблетки. – Это на ночь. Вам. И без паники. У мальчика интоксикация, и потому такое состояние. Пить, пить воду – и все пройдет. Вы меня поняли?
– Понял, – кивнул Кирилл, смотря в глаза докторши. И вроде блондинка смотрит спокойно, даже улыбается. – Все понял, спасибо. Вы уж извините… Вы же понимаете…
– Ничего, все будет хорошо.
Дверь захлопнулась. В голове пустота. Прислонился к стене.
Нужно взять себя в руки. Разве он не бывал черт знает в каких переделках! На Эльбрусе с фотографом из английского журнала попали в страшный ураган. Смит сломал ногу, пришлось тащить его на себе, да еще целый пуд аппаратуры. И выбрались. А в Калмыкии как загремели! Кругом пустыня, и почти вся группа в лёжку: отравились чем-то. И выжили. А тут даже докторша пришла! И медсестра! Вылечим цыпленка, обязательно вылечим!
И теперь Кирилл уже не давал Роману поблажки: заставлял глотать ложку за ложкой чай с малиной. Тот отворачивал голову, хрипел, сипел, но нет, братец кролик, тут уж не отбрыкаешься, выпьешь малинку, раз попал в такой переплет! Это расчудесное снадобье!
Романа стала бить дрожь. Кирилл закутал пацана в теплое одеяло. Вскоре дрожь прошла, и парень заснул.
Две ночи и два дня Кирилл провел возле мальчика. Заставлял глотать таблетки, клал на горячий лоб мокрое полотенце, вливал в него чай с малиной и медом. Сам дремал урывками в кресле, не выпуская Романа из поля зрения.
Что он знает о нем? Да почти ничего.
Алиса сказала, что у нее есть сын. Школьник. «Милый мальчик». И Кирилл был удивлен, когда увидел в прихожей уже вполне сформировавшегося пацана. Но еще больше его удивило, как «милый мальчик» разговаривал со своей матерью. Понял, что у них не контакт. С Алисой на эту тему разговора не получалось. И о бывшем муже почти ничего не хотела говорить. «Его нет. Я свободная женщина. И ты мне ужасно нравишься. Неужели тебе этого мало?» Много, мало… Он совершенно терял способность соображать, когда слышал ее голос, чувствовал рядом ее дыхание, видел ее локоны и затягивающий омут глаз… Да, это настоящее наваждение.
И все закончено. Надо заставить себя осознать это.
И вот пацан. Маленький человек в этом непутевом большом доме. Пацану худо. Очень. Болезнь свалила. Ничего, выкарабкается. И снова будет греметь железяками. Устроил в кабинете отца настоящий спортзал с оригинальными тренажерами. Для чего ему эти железяки, пружины? Алиса толком не объяснила, как и то, что у парня с ногой. И только теперь, когда увидел, понял, что дело довольно серьезное.
На стене, над диваном, – с десяток любительских фотографий. На них какие-то парни с веслами на байдарках. На одном снимке увидел пацана, который, сидя в лодке, кому-то махал веслом…
Кресло мягкое, в нем хорошо читать. Устал сегодня. Наваливается дремота… Чертовски устал…
Приоткрыл глаза и встретился с глазами Романа.
– Как дела? – обрадовался Кирилл.
Смотрит осмысленно, значит, самое плохое позади.
– Болит что-нибудь?
– Не болит… – Кирилл скорее понял это по шевелению губ мальчика, чем услышал.
– Ты слегка приболел. Доктор приходила. Таблетки всякие будем принимать – она назначила. Я тебе чаёк даю, с малиной и медом. Надо много пить, чтоб все зловредные вирусы вымыть из организма. Ты со мной согласен?
«Согласен», – ответили глаза Романа.
– Вот в эту посудину будешь выливать вирусы. – Кирилл показал Роману большую стеклянную банку, которую нашел на балконе. – Они здесь должны подохнуть окончательно. Голова не болит?
– Нет, – негромко произнес Роман. – А сколько прошло?
– Три дня, – сказал Кирилл. – Ты извини, я к тебе зашел без разрешения. Слышу, нет музыки, и понял: с тобой что-то не то… Ты был не совсем в форме. Но теперь уже пошел на поправку. Пока надо соблюдать постельный режим – лежать и пить. Так доктор сказала. А я в этом кресле устроился, даже спал здесь… Мне нравится твое жилище. Можно посмотреть книги, что в шкафу?
– Смотрите, – кивнул Роман.
Он уже приходил в себя – голова не болела, только во всем теле какая-то ватная слабость. И ему интересно было наблюдать за Циркулем.
Через стеклянные дверцы шкафа поблескивали золотым тиснением толстенные старинные фолианты – классика, альбомы разные.
– Здесь столько замечательных книг!
– Их собирали дедушка и мой отец, – с гордостью сказал Роман.
– Можно взять что-нибудь почитать?
– Конечно.
– Твой дедушка – академик Зеленский? Федор Николаевич?
– Он самый. Но я его почти не помню.
– А это твой отец? – На полке фотография улыбающегося мужчины.
– Ага.
– Ты очень похож на него.
– Он изучал всякие инфекционные болезни. Однажды поехал в экспедицию в Индию и там заразился. Почти все, кто ездил с ним, тоже умерли. Похлеще гриппа подцепили гадость.
– Я там бывал. К сожалению, разной гадости на свете еще очень много. Давай пообедаем? Со шкварочками гречневая каша, как тебе?