Трудные дети
Шрифт:
Я покачала головой :
– Зачем? Я никуда не планировала ехать.
– Ну так мы меняем твои планы, я даже дам тебе порулить, - усмехнулся Марат.
– Теперь меня этим не заманишь, неубедительно.
– А чем тебя теперь заманивать?
– Ну даже не знаю, -я всерьёз задумалась, так как предыдущий вопрос был задан без издёвки и Марат всё ещё терпеливо ждал моего ответа. Может быть он хоть немного изменился и с ним теперь тоже можно разговаривать по -человечески. Сомневаюсь, ну а вдруг. Хотя какие вдруг могут быть с Залмаевым, у него всегда все просчитано на десять ходов вперёд.
– Спокойствием, заботой, уверенностью, поддержкой, -не совсем уверенно предположила я.
–
– Да, с ним мне хорошо, и я люблю своего мужа.
– Если ещё раз я услышу это из твоих уст, и тебе не поздоровится, -нахмурился Марат, - ты знаешь, я предупреждаю один раз.
– С чего бы это? Он мой законный, заметь Марат, законный муж, и с ним я могу делать всё, что угодно, и говорить ему всё что хочу. Так же как и ты своей принцесске.
– Ты ошибаешься, и в твоих интересах запомнить мои слова, и не зли меня , Саш. Лучше сделай, как я прошу, по-хорошему, ты же умная девочка и меня знаешь.
Несмотря на внешнее спокойствие, внутренне меня пронзила крупная дрожь, даже не хочу представлять, как будет по-плохому.
– Сволочь, ты , Залмаев, -прошептала я, - сволочь и шантажист, говори сразу чего хочешь и разойдёмся.
– Ну, что ты заладила, милая, я обязательно скажу тебе, чего я хочу, но не сейчас, позже.
Моя надежда на то, что он со временем исчезнет из моей жизни стремительно таяла, с каждой минутой нашего общения, во мне всё сильнее крепла уверенность, что я крепко попала. Не отпускало непрекращающееся ощущение, что на меня несется на бешеной скорости пассажирский скорый поезд, и сойти с его пути не было никакой возможности.
– Ну вот когда определишься, тогда и поговорим, -сказала я открывая дверцу и выходя из автомобиля.
Марат промолчал, задумчиво глядя мне в след, это что-то новенькое.
”И зачем только приезжал”- подумала я , открывая входную дверь.
Наверное, чтобы я убедилась , что ножом его не убьёшь, как минимум пистолет нужен, может и впрямь приобрести оружие.
Хотя нервы ни к черту, убью ещё, не сдержавшись и тогда точно конец моей красивой жизни.
Мда, пообщались в очередной раз, ну хоть не с таким окончанием, как в прошлый раз, кстати, Марат не вспомнил мою вспышку и то к чему она привела.
И не скажешь, что его недавно ножом пырнули, заживает как на собаке.
Дома, лёжа в расслабляющей ванне, я мысленно перебирала варианты дальнейшего развития ситуации, то что она будет развиваться сомневаться не приходилось.
***
Оксана
Тревожное чувство опасности и неопределенности росло с каждым днём всё сильнее, Марат стал каким то отстраненно - задумчивым. И я старалась не трогать и не беспокоить его лишний раз.
В последнее время меня занимала одна мысль, и я обдумывала её со всех сторон, прежде, чем поделиться с мужем. Натолкнула на эту идею меня одна история.
На одном из последних благотворительных вечеров одна знакомая делилась своим горем: так случилось, что однажды они усыновили ребенка, а потом через несколько лет выяснилось, что родители живы и здоровы, малыша украли в младенческом возрасте, а потом по каким-то причинам подбросили в детский дом. Ребенка после всех необходимых проверок и процедур оформили, и как то так случилось, что с украденным не связали, а может и не знали, вероятно, сыграло свою роль значительное расстояние. Но не сдающиеся родители практически землю носом рыли, методично проверяя всевозможные учреждения, по всей стране. Да, времени ушло больше четырёх лет, но в итоге дало свои плоды: по записанной в личное дело, особой примете - семейной знаковой родинке, которая была у малыша с рождения, ребенка опознали и теперь ситуация совсем не радовала. Вот даже страшно представить, себя в такой ситуации, когда у тебя забирают дитя, которое ты уже полюбил всем сердцем.
У нас же детей не было, это убивало меня с каждым днём всё сильнее, не особо помогал уже даже психотерапевт. Ребенок был мне необходим, и я решилась предложить мужу взять младенца из детского дома. Мне даже страшно было представить, что скажет Марат.
Но видя его любовь и трепетную заботу, я искренне надеялась, что он меня в этом поддержит.
Вспоминая историю знакомой я всеми фибрами своей души хотела избежать подобного, после того, как в детском доме подобрали малыша, я боясь привязаться к нему и потом потерять. В моей жизни было слишком много потерь , и ещё одной допустить я не могла. Поэтому я решилась обратиться в специальное агентство по сбору и добыче любой нужной информации, чтобы узнать всё о прошлом и возможных родственниках будущего ребенка.
Может быть это именно наш малыш, я так на это надеялась, хотя мама была категорически против, говоря , что дети скрепляют брак, цементируют отношения, но не усыновлённые.
Мне же хотелось верить, пусть и где-то далеко, так глубоко в душе, что даже себе признаться страшно, в этой вере. Верить, что усыновленный ребеночек неизбежно притянет в семью ещё одного ребенка, уже своего. Я просто жила этим последнее время.
Когда в агентстве меня полушутя спросили за мужем нужно последить или за няней, я сначала растерялась, а потом подумала, может и впрямь узнать, отчего Марат стал таким нервным в последнее время. И сама от себя, не ожидая подобного решения, вдруг согласилась.
***
Ближе к середине января Роман должен был вернуться в Москву, у него образовалось три недели свободного времени, и он предложил съездить отдохнуть на море, вырваться пусть ненадолго из холода и сырости. Почему бы и нет, подумалось мне, ведь в Аргентину я так и не попала. Только вот как отреагирует Марат, который взял за правило приезжать по вечерам на чашку чая и неспешные беседы, в которых он по его словам узнавал меня получше, наверстывая мои “мертвые” для него восемь лет.
Я стойко терпела эти чаепития, наивно полагая, что с ним в этой ситуации, да и в любой по сути, лучше плохой мир, чем хорошая война. Я пила чай, а он неспешно тянул коньяк, и постепенно вытаскивал на свет всё новые и новые подробности моей беззалмаевской жизни. Когда я забывалась и увлеченно рассказывала , правда в основном о путешествиях , он очень внимательно слушал, а потом делился своими впечатлениями об этой стране. Это был вынужденный мир, пронизанный настороженностью и постоянным ожиданием удара исподтишка. Да, я не верила ему, я его не понимала: о мести речи не заходило, о моём срыве с ножом тоже, у меня был Ромка, у него Ксюша - всё просто и ясно, у каждого своя жизнь , в которой нет места другому. Зачем тогда он появлялся снова и снова, чего хотел, какие цели преследовал.
Он знал обо мне всё: где была, что ела с кем встречалась, когда вернулась домой и с кем беседовала по телефону и сколько раз .
Самое удивительное, что он ни разу не тронул меня, не коснулся даже мимолётом руки или плеча, но глаза его горели адским огнём предвкушения, в приглушенном сиянии напольных светильников.
Это утомляло, это бесконечно бесило меня.
Но я терпела и ждала.
Это не могло продолжаться бесконечно.
В день Ромкиного приезда я освободилась с работы пораньше и отправилась готовиться к приезду благоверного. После аэропорта он должен был заехать к родителям, а вечер провести со мной. По плану.