Трудоголик
Шрифт:
Пока рассказывал про то, как отыскал самоходную крепость, подошёл Рюрик. Выглядел он превосходно — расшитая золотыми завитушками жилетка, новые очки, а за спиной — новёхенький, лакированный инструмент с несколькими грифами и кучей струн. Тоже расплылся в улыбке.
— Наш Хозяин Душ пожаловал! Большое уважение.
Меня никогда до этого не заключал в дружеские объятия скра — оказалось, это не так уж травмоопасно, скорее, забавно, как будто, тебя обняли сразу двое.
— Гуслю настроил?
— Настроил! Спасибо, друг, что купил. Играть буду. Может, сегодня.
— Интересно, а музыка тут откуда? — я огляделся по сторонам.
— А это газопатефон. На газу работает. Внутри моторчик от газовой турбины, пластинку крутит. Тут многое на газу. Одна Рурляндская компания пару лет назад открыла месторождение и трубы провела. Не без помощи сам понимаешь кого.
— Музыка Олова, — прислушался и погрозил пальцем Рюрик. — Я хотеть играть Музыку Олова, но у меня нет оборудования и моей группы. Поэтому играть музыку Кремния. И немного музыку Серебра — меня Энтон научить.
— Это какие-то песни?
— В смысле — песни? А-а, ты ж не знаешь. У вас ещё такого не было. В общем, после того, как все планеты колонизировали люди, некоторые, — тут Энтон понизил голос, — Сеяные решили систематизировать все музыкальные жанры всех разумных видов, и привели их в соответствие таблице химических элементов. Вроде бы, среди них был мой дед, кажется. Надо будет при случае у него спросить. Если доживу до встречи.
— А ты какого поколения, кстати, дядь Энтон? Или у полусеяных так не считается?
Он почесал подбородок с наклюнувшейся седой бородой.
— Не считается, но, получается, что чистого седьмого. У меня папаша родился ещё тогда, когда мешать поколения между собой было нельзя. Это уже в двадцать третьем веке стали делить на «чистое шестое» и «нечистое», по минимальному среди родителей. А такого боррачера, как у Халиба, вообще тогда не было, конечно.
— Чего-чего не было?
— Ну, разврата, чтобы Старший с младшими… Да ещё и в таком родстве. Ужас. А, или ты не в курсе? Старик после развода с женой решил поправить нехватку кадров и осчастливил половину своих десять-раз-правнучек.
Что-то нехорошее шевельнулось в душе. Вспомнилась Ийю, то, с какой радостью она повисла на мне, как только Халиб приказал провести мне экскурсию. Нет, если бы она была игрушкой — он не стал бы так просто её отдавать. Значит, у него был серьёзный план пристроить её в хорошие руки. Ну, или, на крайний случай — приручить меня с её помощью.
«И, кажется, она говорила, что пятнадцатого поколения. А десять раз правнучка от второго поколения, получается…»
— Ты чего задумался? — Энтон тронул меня за плечо.
— Да так, вспоминаю арифметику.
В этот момент явилась Джен, пожала сразу три свободных руки у Рюрика, поставила на стол поднос с чайным сервизом и села рядом.
— Там очень-очень горячий чай. Смотреть — не обожгитесь!
Я налил бесцветную и вполне очевидно холодную жидкость и хлебнул. И тут же захватал воздух ртом — это оказался жутчайшего градуса и вкуса самогон, вонючий, пробирающий до самого затылка.
— Закусить! Закусить! — почти заорал я.
Благо, скоро принесли шавермы и вяленых гусниц — я тут же сунул один из них в рот. Он оказался чем-то средним между кальмаром и куриным карпаччо, правда, с мелкими косточками.
В этот момент сидящий за соседним столиком скра с грохотом сдвинул дубовый стул и двинулся на меня.
— Тише! Мы играть в игру! Вы мешать нам играть в игру!
Я с удивлением воззарился на него. Ростом он был немалого, выше Рюрика — два метра с гаком. Но вот комплекцией, наверное, был самым худосощным скра, которого я видел — в странном пиджачке, с пенсне на глазу, он, скорее, напоминал персонажа детских книжек, чем потомка страшных южных кочевников.
— Хочешь, чтобы я тебя уделал? — усмехнулся я, уже собираясь встать.
Энтон с силой надавил мне на плечо, и тут я понял, что перегнул палку. Видимо, алкоголь сильно ударил в голову, и я пошёл на конфликт, который совсем не нужен был.
— Он пить злой вода! Злой вода! — забурчал очкарик. — Здесь таверна, здесь нельзя пить плохой напитки!
Он посмотрел на свою компанию и добавил что-то на родном наречии. За его столиком сидели ещё четверо. Самый крупный и толстый медленно поднялся с места и молча попытался протиснуться к нашему столику. В одной из рук он сжимал что-то — то ли небольшой кастет, то ли просто камень.
Рюрик и Джен моментально встали с места. Первый заговорил на своём наречии — отрывисто, но, явно, примиряюще. Джен же сказала на рутенийском, видимо, чтобы слышал и я:
— Это мои друзья. Они не злы. Просто устали! Давайте просто все сесть и не ругаться.
Наши соседи о чём-то ещё побурчали, показали странный жест рукой — что-то между американским бранным и кручением у виска, а затем вернулись обратно к игре. Когда конфликт был улажен, Джен села напротив и заявила.
— Ну, давай, говорить мне. Что там на счёт электричества?
Я напился сливового морса, и опьянение немного ушло. Пришлось вспоминать остаточные после давно законченного колледжа знания электротехники. Начался привычный процесс уточнения требований у заказчика.
— Сколько киловатт вам нужно запитать?
— Киловатт? — Джен почесала затылок. — Не знать, что такое киловатт. Четыре станка. Двадцать-тридцать уба-маннахов.
Я обернулся к Энтону.
— Ну, ты же у нас знаток в единицах исчисления?
— Думаешь, смогу по памяти! Сейчас… Если только запустится — я его в поезде уронил.