Шрифт:
Джейд Дэвлин
Глава 1
– Вы, барыня Эмма Марковна, не волнуйтесь, к рассвету доедем, вот вам крест. Алексей Иваныч сказал Лизавете Михалне, что без маменьки не вернется, вот по его слову и выйдет.
Так… Чтобы побыстрее прийти в себя, надо задуматься о второстепенных пустяках. В глазах горничной Прасковьи, заботливо укрывавшей меня попоной поверх шерстяного пледа и тараторившей утешалки, недоросль Алексейка за неполный год эволюционировал в Алексея Ивановича. Что же, парнишка заслужил.
Ладно, голова слегка прояснилась. Кстати, голова эта – на подушке, а уставшее тело укутано горничной так, будто не август месяц на дворе, а минимум ноябрь. Мы едем, нас не трясет, и дело не столько в дороге, сколько в замечательных рессорах моего экипажа. Значит, я почти дома.
Правда, в экипаже царит совершенно неуместный запах. Ностальгический – юношеских байдарочных походов. Спали у костра, а так как август в Карелии не самый теплый месяц, то костры жгли на каждом ночлеге. И хоть плачь, хоть смейся, не пойму: кто же пахнет костром, вернее пожаром? Только я или заодно коляска, накатавшаяся по горящей ярмарке, пока перенервничавший Алексей не выяснил, где я нахожусь?
Кстати, как и в походе – над головой, вернее над кузовом коляски, звездное небо. Утренние и дневные события я запомнила – хоть записывай сценарий боевика из собственной биографии. А вот дальше все как в тумане. Значит, надо сосредоточиться и восстановить происходившее вечером, что труднее.
Хуже всего я запомнила самое важное – общение с Миш… С Михаилом Федоровичем? Или?
В любом случае он Михаил Федорович. Успел сказать что-то очень важное на берегу, пока я не начала терять сознание.
Потеряла не до конца. Помнила, как причалил к барже, перенес в лодку, велел грести от пылающего берега. Краем глаза заметила, что восточные гости сначала отступили, а потом быстро растворились в пространстве.
Я, кажется, бормотала всякую чушь, благодарила. О приключениях дня, утра и ночи рассказывать не стала – в эти минуты главным злодеем на ярмарке был огонь, и отвлекать от него капитана-исправника не следовало. Все равно тех, кто меня похитил, уже и след простыл. Персы тоже не дураки – наверняка их баржи уже плывут вниз по Волге.
Тем более что капитана-исправника и так отвлекали все кому не лень. Он даже на полпути к коляске схлестнулся с каким-то чиновником, я не разобрала, из какого ведомства.
– Вот не надо тех дураков, что на пожаре мародерят, поджигателями выставлять! Наловите таких дюжину, а потом оправдают всех, да и поделом – человек-то и вправду невиновен. Вы, милостивый государь, грабеж пресекайте, а не кричите: «Поджигателя поймали!»
Чинуша что-то отвечал, пыхтел через губу. Михаил Федорович его резко урезонил, а потом просто развернулся к тому грубияну спиной, влез в экипаж и так, не выпуская из рук, довез меня до монастыря. Встретил в воротах настоятельницу, попросил осмотреть, выяснить, какая помощь нужна. После чего коротко попрощался, только посмотрел странно. Обещал вскорости навестить. И почти бегом вернулся в коляску, направив ее туда, где еще царствовали дым и пекло.
У меня не было сил протестовать или о чем-то спрашивать. Тут бы в себя прийти. Хорошо хоть, нашлась келья из гостевых, с простенькой узкой кроватью. Вежливая бабушка в монашеском облачении меня осмотрела, сказала, что ран нет, но мне надо выпить горячего чая и поспать.
Я была уверена, что не засну. Просто решила полежать с закрытыми глазами… и проснулась уже ночью, когда меня отыскал Алексей, возглавивший поисковую экспедицию.
Я уже выяснила, что пропажу мою заметили довольно быстро. И не удивилась, услышав, что раньше всех крик подняла Лизонька, которая проснулась одна в темноте и страшно испугалась.
Поднятые по тревоге дворовые поспешили кто куда – часть с обозом домой, чтоб не путались под ногами, двое в ближайший околоток, еще двое моих крепостных плюс вся калмыцкая семья остались на постоялом дворе, ждать и беречь маленькую барышню, которую с огромным трудом удалось успокоить лишь клятвенным обещанием, что маменька непременно скоро приедет, надо только уснуть поскорее, тогда и время до ее возвращения быстрее пройдет.
Остальные мои люди во главе с Алексейкой налегке помчались в Макарьев, кто верхом на нанятых в соседнем экономическом селе лошадях, кто в моей коляске. Решили узнать обо мне в никитинской конторе или опять же в полиции. И попросить помощи и там и там. Прибыли они с корабля на бал, конечно. Или из огня да в полымя – так вернее.
Пожар к тому моменту почти потушили, но никто знать не знал и слышать не хотел о какой-то там пропавшей барыньке. Это ребятам повезло, что в своих метаниях по ярмарке наскочили они не на какого попало чинушу, а на Михаила Федоровича.
Он хоть понял, какого рожна им надо, и направил в монастырь, а не в кутузку до выяснения. Всякое могло случиться, еще оказались бы мои дворовые в числе «поджигателей», подвернись они под руку не в меру ретивому держиморде. Хотя я бы на его месте, скорей, испугалась, увидев коляску с храпящими конями, влетевшую в городок с эскортом из верховых. Будто лихая шайка примчалась грабить.
Так вот и нашли меня, уже дело к вечеру шло.
Прасковья заголосила, общупала «барыню-бедняжку» с головы до ног и сочла меня относительно целой, так что все выдохнули с облегчением. И ждать не стали, сразу перенесли в коляску. Монашки, те и вовсе отпустили меня без споров – во дворе монастыря обосновались несколько высокопоставленных погорельцев, и моя опустевшая келья явно кому-то пригодилась. Сестры обители переквалифицировались в сестер милосердия, и я не стала отвлекать их просьбой помолиться за мое благополучное путешествие… Впрочем, не за путешествие, а за то, чтобы покинуть это замечательное место и больше не возвращаться. Одного раза хватило.
Но проклинать этот день, уже вчерашний, не буду. Потому что в этот день случилось, пожалуй, самое главное за весь год.
Одно слово. Одно слово среди огня и дыма. Мушка…
Капитан-исправник так и не пришел проводить меня. Но я не сомневалась, мы совсем скоро встретимся.
Глава 2
Вообще-то, слово мне не нравилось. А кому нравятся детсадовские обзывалки? Бабуля меня забирала, назвала «Эммушкой», Танька, у которой я увела кавалера Вадьку, услышала и понесла весть по всем группам. Уже назавтра меня встретили дразнилками. К счастью, была осень, я узнала поговорку «осенняя муха больно жалит» и кусала обидчиков, не успевших убежать.