Трудовые будни барышни-попаданки
Шрифт:
М-да. Проблемка. Ну да ничего, я тоже не лыком шита. Сегодня же прикажу, чтобы пока что готовила мне только Павловна. Сама бы щец сварила, да нельзя – не по статусу. И это не шутки: если начну вести себя слишком уж оригинально, и дворня слушаться перестанет, ославит сумасшедшей, и родня может подсуетиться, сплавить в приют для душевнобольных или монастырь – не знаю, как у них тогда было положено. А остатки имущества прикарманит.
Кстати, интересный вопрос: так ли заинтересовано само «имущество» – крестьяне – в том, чтобы оказаться у нового барина?
– Барыня, шли бы вы в горницу, темно уж совсем. – Танька так и ходила за мной по пятам, пока я гуляла между кривыми яблонями и пересчитывала полуутоплые капустные кочаны. – Не ровен час, застудитесь или споткнетесь!
– Да, милая, идем, – кивнула я, оставляя на время свои размышления. – Пора ужинать.
Танька ответить не успела, потому что откуда-то со стороны двора послышался дикий визг, а потом отборный мат.
Что еще случилось?!
Глава 10
– Черт, черт! Нечистый! – подвывала Иванна, сидя прямо в луже между моим возком и крыльцом. – Чур меня! Чур! Нечистый!
– Что здесь происходит? – спросила я у перепуганного Селифана. Вокруг толпились неясные тени остальных дворовых, потом с крыльца сбежала Павловна со свечным огарком, который она заботливо прикрывала от ветра ладонью.
– Нечистого вы привезли, стало быть, барыня, – промямлил староста и наградил меня таким взглядом, что захотелось совсем нецивилизованно отвесить ему пинка. И не потому, что я барыня, а он крепостной, а потому, что терпеть не могу злобных дураков.
– А ну, разойтись всем! А ты, глупая баба, вылезай из лужи и толком скажи, что тебе там примерещилось! – Я совсем немного повысила голос. Все же не зря работала в свое время на комбинате, где орать было бесполезно. Шум стоял такой, что все были вынуждены глотку драть в обычном разговоре. Приходилось иначе воздействовать на подчиненных. Вот и сейчас одной интонацией удалось прекратить невнятные завывания старостиной жены.
Я уже в целом догадалась, что произошло. Эта любопытная зараза полезла в возок. Ну и наткнулась на Аришу. А та, не будь дура, в темноте ее напугала. Нарочно или нет – потом разберусь.
– Я пошла проследить, как девки на завтра стряпают, – начала Иванна, стряхивавшая грязь с подола. – Мимо возка прохожу, а там кто-то возится! Ну я и подумала… Сунулась внутрь, а там страх божий! Как рыкнет да глазами огненными пронзит! Я и обмерла…
Угу, обмерла она. Я чуть не оглохла от этого обмирания. К тому же, несмотря на полутьму, я разглядела во взгляде старостихи едва скрытое опасение. И догадалась какое.
– «Мимо возка прохожу», – передразнила я Иванну, – дай, думаю, загляну в барский сундук. Так было? – буквально выстрелила в старостиху вопросом. И впилась взглядом в ее глаза.
Иванна покраснела, и если и планировала вранье, то не решилась.
– За всем в поместье глаз нужен, – неуверенно сказала она.
Что же, это хороший шанс сменить тему разговора.
– За всем, за всем, – опять передразнила я. – И за барским возком, и за барским домом. И за всеми вещами барскими, да?
Иванна поняла, куда свернул разговор. Пожалуй, нечистой силы она побаивалась меньше, чем барского гнева.
– То-то я видела сегодня, как за барским буфетом присматривали, – сурово продолжила я. – Мышь на пустой полке от голода повесилась.
Похоже, старостиха не знала этой современной метафоры, связанной с холодильником.
– Эмма Марковна, взаправду повесилась? – со страхом произнесла она.
– А тебе часто баре врут? – ответила я вопросом на вопрос. – Ступай на кухню и радуйся, что праздник завтра. Или еще поговорить хочешь?
Иванна с опаской покосилась на возок, но повернулась и убралась. Ни ее мужа, ни остальных дворовых поблизости уже не было. Похоже, они испугались вопросов об интересе к барским вещам.
Пожалуй, надо этим воспользоваться и вызволить «нечистую силу». Тем более темно.
Ариша и сама мелко крестилась, терла красные от сна и слез глаза и попыталась с ходу бухнуться барыне в ножки с причитаниями, что никакой нечистой силы отродясь не видывала. А когда кто-то незнакомый в возок заглянул, уж сама не помнит, что закричала со страху.
Пришлось еще ее и успокаивать. А потом, выставив Павловну на шухер, красться с девчонкой под тулупом в каморку. Там уже проще было – догадливая нянюшка постелила войлок под лавку, а одеяла набросила так, чтобы они свисали до пола. Так что спрятать контрабанду не составило труда.
Я оставила Павловну разбираться с тем, как Ариша под той лавкой будет есть, пить и ходить на горшок, а сама отправилась в столовую. Цельные свечи в доме пока что не нашлись, одни огарки, да еще светили масляные лампадки перед иконами. При таком освещении много не наинспектируешь, но я все же оторвала затхлые обои в углу и пощупала бревна. Так-так-так… есть у меня мыслишка. Но озвучу я ее завтра.
А сейчас ужин. Опять гренки и людские постные щи. Я поела без опаски, вряд ли Иванна так быстро нашла бы поганку и рискнула бухнуть ее в общий котел. Тем более эту самую эффективную поганку, например бледную, еще найти надо. Пока так поедим, а дальше посмотрим.
Захотелось запить ужин чем-то горячим. Вспомнила про смородиновые листья. Решила было послать Павловну на кухню, но та кряхтела без всякой наигранности – уходилась за день, и я решила дойти до кухни сама, используя в качестве переносного светильника свечной огарок.
Коридор между столовой и кухней был короток и широк. Проектировщик внутридомовой логистики позаботился, чтобы прислуга с кастрюлями в руках не упала. Поэтому мое порожнее путешествие тоже увенчалось успехом.
На кухне оказалось неожиданно светло. Освещали ее несколько батарей лучинок в поставцах. Я улыбнулась простому техническому решению: лучинки пылали над лоханями с водой, поэтому давали двойное освещение – и огонь, и отражение.